Антисоветская блокада и ее крушение

Но английское правительство не спешило завершить переговоры, стараясь добиться максимальных уступок от Л. Б. Красина. В связи с контрреволюционным мятежом в Кронштадте, начавшимся 28 февраля 1921 г., разногласия между министрами получили новый толчок. Советский представитель уже тогда предельно точно оценил исход этой закулисной борьбы. Л. Б. Красин писал в том же 1921 г., что соглашение было подписано, «несмотря на то что в это время еще гремели пушки под Кронштадтом; очевидно, английское правительство уже тогда было хорошо осведомлено о достаточной прочности Советской власти, и попытка реакции поднять Кронштадт против Советов не признавалась достаточно серьезной английскими руководящими политиками».^{528} В наши дни, когда стали доступны протоколы британского кабинета, точка зрения Л. Б. Красина полностью подтвердилась. Уже за четыре дня до подавления мятежа обреченность этой антисоветской авантюры стала ясной даже для противников соглашения с Советской Россией. 14 марта 1921 г. состоялось секретное совещание правительства Англии, в протоколе которого значилось: «Кабинет получил сведения, что, несмотря на недавние события в России, положение Советского правительства без всяких оговорок является прочным и стабильным».

^{529}Через два дня торговое соглашение было подписано.

В нем предусматривалось урегулирование политических отношений между двумя странами, провозглашался отказ от блокады и любых ее проявлений, подчеркивалось, что восстановление торговли и коммерческих отношений между Советской Россией и Англией является «желательным» и «отвечает их интересам». Весьма важными были пункты об обмене официальными представителями, наделенными дипломатическими привилегиями, об условиях возобновления торгового мореплавания, а также статьи, содержащие обязательства британского правительства не предпринимать мер по наложению ареста на ценности и товары, ввозимые Советской Россией в Англию. В случае решения суда в пользу бывших собственников и кредиторов в связи с такими ценностями или товарами имелось в виду прекращение действия договора.

Соглашение 16 марта 1921 г. означало первое признание Советского государства де-факто со стороны одной из великих держав Запада.^{530} В тот же день Л. Б. Красин писал заместителю наркома внешней торговли А» М. Лежаве: «Торговый договор РСФСР с Британской империей подписан сегодня в редакции, доложенною мною Москве… Мы боролись почти целый год за заключение этого договора; теперь нам предстоит новая упорная и трудная борьба за фактическое осуществление возможности снабжать Республику — крестьян и рабочих — произведениями заграничной промышленности и сбывать наши сырые продукты западным странам… Новые пути, новые задачи и новые опасности открываются перед Республикой Советов».

^{531}

Англо-советский договор создал благоприятные возможности для развития торговых отношений между двумя странами. Уже через несколько дней после подписания договора Л. Б. Красин в телеграмме Г. В. Чичерину отмечал, что «настроение деловых кругов явно меняется, и более солидные фирмы, воздерживавшиеся до сих пор от сношений, начинают к нам заявляться», и выражал уверенность, что «в течение ближайших месяцев» можно добиться беспрепятственной торговли с Англией.^{532}

По приезде в Москву в начале мая 1921 г. Л. Б. Красин в одном из своих интервью констатировал, что с момента заключения соглашения «наша торговая работа стала протекать в более здоровой атмосфере».^{533}

Однако нормализация торговых отношений между двумя странами во многом зависела от окончательного решения вопроса о неприкосновенности советских ценностей (в первую очередь золота как платежного средства) и товаров, ввозимых в Великобританию. Еще в ходе переговоров о торговом соглашении в декабре 1920 г. Ллойд Джордж и министр торговли Великобритании Роберт Хорн ссылались на роль судебного прецедента в английской традиции. Они отмечали, что после подписания договора Советское правительство будет признано Англией де-факто и суд, считаясь с этим обстоятельством, вынесет благоприятное для него решение по иску бывших собственников. Этим самым будет создан судебный прецедент, который и узаконит неприкосновенность имущества и ценностей, принадлежащих РСФСР. На возражения Красина, что суд может принять и неблагоприятное решение, Ллойд Джордж ответил, что можно очень быстро устроить пробный процесс, который сразу же прояснит ситуацию.^{534} 22 декабря 1920 г. Роберт Хорн сделал аналогичное заявление по этому вопросу в палате депутатов. Он разъяснил, что в случае признания Российского правительства Англией де-факто английские кредиторы лишаются права налагать секвестр на его имущество, и потребуется лишь решение суда в пользу России, чтобы обеспечить свободную торговлю. Хорн добавил, что этим же способом можно решить и вопрос о ввозе советского золота.^{535}