Антология самиздата. Неподцензурная литература в СССР (1950-е - 1980-е). Том 3. После 1973 года

— Я дурак? — досадно замотал головой Селиванов, словно жалуясь кому-то, кто мог быть за печкой. — А война-то отчего бывает?! Один царь другого в карты надул, а другой ему в отместку соплями камзол измазал! Потом взяли и напустили своих солдат друг на дружку. Солдаты друг другу кишки выпустили! Который царь без солдат остался, тот повинился! И вся война!

— Дурак ты и есть! — подтвердил Рябинин. — В эту войну народ с царем дрался за правду, а ты в тайге прятался!

— Сам ты дурак! — подскочил к нему Селиванов. — Твой отец с твоими братьями воевал! Где написана такая правда, чтоб отцу с сыновьями воевать?!

— Не тронь моих, гад, зашибу!

Рябинин приподнялся, сжав кулаки, готовый вскочить с кровати.

— Зашиби! — кричал, почти визжал Селиванов. Ногой лягнул скамью, чтоб не мешала. Скамья опрокинулась, опрокинула за собой оба табурета. Вдребезги разлетелась бутыль с остатками самогона. Кружки, звеня, покатились по полу. — А за что меня зашибешь-то? За правду? — Селиванов был похож на маленькую собачонку, что нацелилась на быка острыми, мелкими зубками. — Пусть моя правда нечистая! А твоя-то где? В чем твоя правда? Я звезда-чей со скалы шлепал, так это я им войну объявил за то, что они мою правду обгадили! Я тоже имею право войну объявлять! И каждый имеет право, если жизни нету! Убиец тот, кто жизни лишает, чтоб чужое иметь! А я за свое! А мужики? Что им с той правды, за какую друг другу мозги вышибали!

— Одно знаю, — отступая, сказал Рябинин, — для власти ты враг, и дел с тобой никаких иметь не хочу!

— Во заладил! — в отчаянии развел руками Селиванов. — Не враг я власти! Она мне враг!

Рябинин молча повернулся спиной и больше не сказал ни слова. Селиванов пометался еще по избе и улегся спать, кряхтя и вздыхая.

Утром проснулся засветло. Затопил печь, принес свежей воды из колодца, поставил самовар, прибрал в избе. Все это делал, поглядывая в сторону спящего егеря. Когда тот проснулся и зашевелился, спросил его о ноге. Перевязал, похвалил кровь, что хорошо скрутилась на ранах, напоил Ивана чаем.

Тот долго молчал. Потом его взгляд будто случайно упал на ружье Селиванова, что висело на гвозде у двери.

— Добрая штука! — сказал Рябинин и, кашлянув, громко добавил. — В общем, я ничего про твои дела не слышал!

— Правильно! — радостно подхватил Селиванов. — Мы вчера с тобой самогону перебрали, а с его, дурного, чего язык не намелет! И вся история! Лежи. Пойду собак посмотрю, не брал их нынче, у соседей в стайке уже неделю живут. Отощали небось!

Вот так это было. Только история была не вся, история еще только начиналась

<…>

Источник: Библиотека А. Белоусенко (http://belousenkolib.narod.ru).

ПОЭЗИЯ

Иосиф Бродский

(Справку см. т. 1, кн. 2, стр. 47)

ПЯТАЯ ГОДОВЩИНА

(4 июля 1977)

падучая звезда, тем паче — астероидна резкость без труда твой праздный взгляд настроит. взгляни, взгляни туда, куда смотреть не стоит.

* * *

там хмурые леса стоят в своей рванине уйдя из точки «а», там поезд на равнине

стремится в точку «б», которой нет впомине.начала и концы там жизнь от взора прячет. покойник там не зрим, как тот, кто только зачат. иначе среди птиц. но птицы мало значат.там в сумерках рояль бренчит в висках бемолью. пиджак, вися в шкафу, там поедаем молью. оцепеневший дуб кивает лукоморью.

* * *

там лужа во дворе, как площадь двух америк.

там одиночка-мать вывозит дочку в скверик. неугомонный терек там ищет третий берег.там дедушку в упор рассматривает внучек. и к звездам до сих пор там запускают жучек плюс офицеров, чьих не осознать получек.там зелень щавеля смущает зелень лука. жужжание пчелы там главный принцип звука.там копия, щадя оригинал, безрука.

* * *