Антропологические традиции

Однако, как уже было сказано, пока что две области продолжают вести преимущественно раздельное существование. Музеи в большинстве случаев продолжают носить названия Volkskunde или Völkerkunde. Университетские кафедры и подразделения научно-исследовательских учреждений в большинстве случаев этими названиями не пользуются: термин Völkerkunde достаточно единообразно заменен на термин

Ethnologie (кафедра «социальной и культурной антропологии» в Венском университете — исключение в этом отношении); но термин Volkskunde трансформировался в ряд разнообразных названий. Чаще всего можно встретить Europäische Ethnologie (европейская этнология), но Kulturanthropologie

(культурная антропология) и Kulturwissenschaften (культурные исследования — аналог Cultural Studies в англоязычном мире) в последнее время тоже стали достаточно привычными названиями.

Распространение новых названий в сфере бывшей Volkskunde — довольно интересный факт, который заслуживает внимания. Не согласующиеся и расплывчатые способы самоидентификации «фольклористов» любопытно контрастируют с четко очерченными представлениями широкой публики о них. Очевидно, что в случае «фольклористов» разрыв между самоидентификацией и публичным восприятием более глубок, чем в случае социокультурных антропологов. Кроме того, характер этих способов самоидентификации намекает на постепенное движение к общей модели социокультурной антропологии — будь то в «немецком» варианте

(Ethnologie) или «англо-американском» варианте (Kulturanthropologie).

Таким образом, в том, что на первый взгляд представляется путаницей, проглядывает вполне определенная тенденция: сообщество «фольклористов» методично трансформируется. Оно уже отошло от того стереотипа «хранителей ценностей национальной культуры», который продолжает присутствовать в воображении широкой публики. Как в используемом терминологическом аппарате, так и в исследовательской практике оно движется навстречу социокультурной антропологии. Конечно, нельзя не признать, что в известной мере эта тенденция отражает общий упадок фольлористики в Европе и Северной Америке (и там и там в последнее время значение фольклористики как самостоятельной научной дисциплины постепенно снижалось). Но вместе с тем можно сказать, что в немецкоязычных странах эта дисциплина нашла альтернативный путь — путь интеграции с социокультурной антропологией.

Термин «этнография» (Ethnographie)

сегодня чаще всего обозначает тот характерный эмпирический метод работы, которым пользуются исследователи в обеих областях (Volkskunde и Völkerkunde). В ГДР данный термин использовался в качестве официального названия дисциплины, но на западе немецкоязычной зоны с Ethnographie давно связывалась практика эмпирических полевых исследований (включающая в себя как характерный способ работы, основывающийся на методе включенного наблюдения, так и характерный способ описания, основывающийся на данном методе). Мне представляется вполне резонным, что в этот термин вкладывался и продолжает вкладываться подобный смысл. Следует добавить, что в последнее время термин стал часто заимствоваться в социологии и некоторых других социальных науках. Эти заимствования в известной мере трансформируют значение термина (по крайней мере в междисциплинарной сфере), придавая ему более широкий смысл. В немецкоязычной зоне тенденция использования термина как в его более узком (антропологическом) смысле, так и в его более широком (общественно-научном) смысле очень близка соответствующим тенденциям в англоязычной зоне.

Некоторые склонны усматривать в участившейся практике подобных заимствований непосредственную опасность для области социокультурной антропологии (как якобы небольшой, плохо защищенной области, которую нужно оберегать от посягательства крупных, более влиятельных дисциплин). Хотя опасность, наверное, не следует совсем игнорировать, нынешнее плачевное состояние этих «крупных» дисциплин в Европе и Северной Америке наталкивает на мысль, что опасность не слишком велика. Мне кажется разумным смотреть на положение дел с иной точки зрения: небольшой антропологической дисциплине удалось экспортировать одно из своих центральных понятий в проблемную область более крупных соседей. Это дает основание говорить о том, что как раз антропология посягнула на территорию «крупных» дисциплин, и о том, что у антропологии есть хорошая возможность занять более видное место в междисциплинарных дискуссиях, укрепить свои позиции в общей сфере гуманитарных и социальных наук и, соответственно, в общей сфере конкуренции за исследовательские ресурсы.