Апейрогон. Мертвое море

Сейчас дочь Бассама умирала на их глазах. По бокам от кровати горели красные огоньки, больничные аппараты издавали сигналы.

Герцль протянул руку и взял друга за плечо, кивком поприветствовал остальных людей, подошедших к краю кровати, включая Рами, его жену Нурит и их старшего сына Элика.

Покидая больницу, Герцль снова надел кипу на голову и направился в Еврейский университет вести математику у первокурсников.

54

Позже Герцль записал: Разделив смерть на жизнь, мы получим круг.

55

Когда кольцо надето на птицу, его регистрационный номер заносится в глобальную базу данных. После этой процедуры птица «закрепляется» за определенной страной: Норвегией, Польшей, Исландией, Египтом, Германией, Иорданией, Чадом, Йеменом, Словакией. Как будто теперь у них появилась своя родина.

Иногда орнитологи из Израиля и Палестины состязаются друг с другом за новую редкую птицу, замеченную в небе на границе между двумя странами: бронзовую кукушку, например, или авдотку.

Иногда, чтобы заманить птицу в свою паутинную сетку для кольцевания, они используют манок.

Особое разочарование для орнитолога – это поймать птицу, на которой уже есть кольцо.

56

Когда Тарек работал в лесу, занося птиц в каталог, он чувствовал, как на груди скользят по цепочке прохладные кольца овсянок.

57

У певчих птиц необычный крик: смесь предупредительных и призывных сигналов.

58

Первые собрания «Борцов за мир» проходили в сосновом бору отеля «Эверест» в Бейт-Джале, в зоне «Б», на противоположной стороне холма от станции кольцевания.

Обе стороны встретились в ресторане на вершине. Они взволнованно пожали друг другу руки и поздоровались на английском.

В комнате стояло два больших дивана, длинный стол и восемь красных стульев. Никто не осмеливался первым присесть на диван. Они заняли места за столом с противоположных сторон. Любые слова, которыми они могли обратиться друг к другу – мусульманин, араб, христианин, еврей, солдат, террорист, борец, жертва, оккупант, оккупированный – могли обречь все на провал.

Всего собралось одиннадцать человек: четыре палестинца, семь израильтян. Израильтяне вытащили батареи из своих телефонов, положили их на стол. Так безопаснее. Никогда не знаешь, кто может подслушивать, сказали они. Палестинцы переглянулись и сделали то же самое.

Сперва зашел разговор о погоде. Потом о том, кто как переехал через посты. По каким дорогам, поворотам, круговым разворотам, красным указателям добирались. Для одних и тех же районов, через которые они ехали, использовались разные названия, одни и те же улицы произносились по-разному. Израильтяне рассказали, что удивлены, с какой легкостью у них получилось сюда приехать: всего семь километров. Палестинцы поспешили уверить, что выехать получится с той же легкостью. Прокатился напряженный смешок.

Разговор снова вернулся к погоде: влажно, жарко, необычно ясное небо.

Палестинцы пили кофе, израильтяне – газированную воду. Все палестинцы курили сигареты. У израильтян – только двое. Вынесли блюдца с оливками. Сыр. Долму. Фирменным блюдом ресторана был голубь: его никто не заказал.

Прошел час. Израильтяне положили локти на стол. Один из них стал рассказывать, что был пилотом. Другой – парашютистом. Третий большую часть службы был капитаном КПП Каландия. Они находились на военной службе, да, но начали возражать: против оккупации, унижений, убийств, пыток. Бассам сидел в ступоре. Он никогда не слышал, чтобы израильтяне использовали такие слова. Он был уверен, что они выполняют какую-то операцию. Шпионские игры, скрытые наблюдения, тайные маневры. Его смутило, что один из них, Йехуда, был похож на поселенца. Крупный такой, в очках, с длинной бородой. На его волосах даже отпечаталась кипа. Йехуда был офицером в Хевроне. Он, как он выразился, пересмотрел свои взгляды на призыв, военные операции, на все эти разговоры о моральной армии. Бассам отклонился назад и оскалился. Почему они используют такой очевидный прием? Что это за издевательство? Может, задумался он, это двойной, тройной блеф: гипнотизирующие многоходовки – конек израильтян, это их театр, беспощадный и продуманный до мелочей.

Солнце зашло за горизонт над холмами. Один израильтянин предложил заплатить за обед, но Бассам мягко положил ладонь на его локоть и взял счет.

– Палестинское гостеприимство, – сказал он.

– Что вы, прошу вас. Позвольте мне.

– Это мой дом.

Израильтянин кивнул, склонил голову, побледнел. Обе группы пожали друг другу руки на прощание. Бассам был уверен, что больше они никогда не увидятся.

В тот же вечер он забил в поисковике их имена. Вишницер. Алон. Саул. Они использовали те же слова в блогах, которые он нашел в интернете: бесчеловечно, пытка, сожаление, оккупация. Он закрыл вкладки, перезапустил поисковик на всякий случай: возможно, ему в компьютер кто-то залез. Они все могут. Он посмотрел снова. Слова снова были там. Он написал Вишницеру сообщение, что готов встретиться с ними еще раз.