Апокалипсис в мировой истории. Календарь майя и судьба России

Моего собственного бизнес-опыта 90-х хватает как раз только, что б оценить хотя бы масштаб его империи. И вот он готов со мной часами (желательно вечером, но можно и в другое время) спорить об этих самых Арктогеях, этрусках-расенах и Хазарии. Некоторая часть разобранных, цитированных выше книг — как раз из его необъятной коллекции. Чаще всего он соглашается, например, с моей критикой книги NN о гиперборейских славянах, но в следующий раз на столе окажется книга NN-2, живописующая русичей Атлантиды.

Я говорю с Сергеем вроде и убедительно, но чаще как-то уже механически, будто со стороны подглядывая за нами в глазок, замаскированный где-то на потолке его евроофиса: надо же, литератор проповедует реализм хозяину серьезного, международного (с китайцами) бизнеса!

Другое известное заклинание, из ближайшей уже истории: «Такую страну про…ли!»

— он обычно произносит с не меньшей фанатичной убежденностью, пылкостью, не оставляющей в этот момент места напоминаниям, что в той такойстране он был бы инженером-электронщиком, а к этому, 2010 году, в самом удачном случае — начальником цеха, главным инженером.

Пример его мировоззренья я легко могу умножить на 10, на 100 и далее, перебирая друзей, знакомых, случаи из жизни, записи из своих «журналистских и писательских блокнотов». Главное намерение, после 11 глав о геополитических, глобально-исторических тенденциях — по возможности показать их действие на «простом человеческом уровне». И начать со вполне житейского измерения главного «…изма» XIX–XX веков.

О соревновании коммунизма с капитализмом я более-менее подробно писал в главах о «холодной войне». Отталкиваясь от того факта, что СССР к 1970-м годам выигрывал у США «гонку вооружений», я и переходил к другим, проигранным дисциплинам. К идеологическому противостоянию и к очень недооцененной «гонке потребления». Да, почти все мы, лютые патриоты, американофобы последних десятилетий, так резво перебирающие эмоционально-исторические обложки, для возникшего чувства сопричастности, в те годы были простыми потребителями. И понятно, что не очень довольными потребителями. Убежденных коммунистов, — сколько ни перебираю знакомых по армии, институту, местам работы — среди нас не было, как, впрочем, и убежденных диссидентов. Из моих «меченых атомов», знакомцев, траектории чьих судеб что-то иллюстрируют, упомяну нескольких. «Миша-переводчик» (английский, арабский). Сначала сопровождал челноков, кормил более-менее жену и двух дочек. Но потом и сам «вложился», включая, к сожалению и «заемный капитал», капиталовложения в форме нескольких клетчатых баулов куда-то ухнули, кредиторы обступили и единственной нитью спасения оказалась лучшая подруга жены, плотно навязавшая своему мужу-подкаблучнику, хотя и кагэбэшнику (тогда уже, наверно, фээсбэшнику) нашего Мишаню в качестве сотрудника, а потом даже и компаньона. Занимались они тогда вывозом редкоземельных металлов, а сейчас — даже и непонятно чем. Вроде особо и не скрытничают, но тогда я, например, разбирался с их слов с лондонскими биржевыми ценами на все их лантаны, церии, а в нынешние материи врубиться не могу. Но не бедствуют. В отличие от Вити (сначала немного — импортные куриные окорочка, а потом концентраты соков, «Юпи» и еще какой-то, чуть получше), единственного как-то прикоснувшегося к бизнесу партийного строительства, но прогоревшего и тут… Миша другой, занимавшийся со мною среднеоптовыми партиями водки, сейчас вернулся в свою геофизику. Можно еще долго перечислять, дойдя и до гораздо более пострадавших, а потом и до своего частного мартиролога (убитый, спившиеся…).

Дела. (О словах, точнее — о двух устойчивых словесных «политических формулах» я уже упомянул.) Единственное общественно-политическое действо, в котором мы участвовали, тут как ни перебирай, это поход 20 августа 1991 года к «Белому дому». Очень неудобно сейчас признаваться, но: «и я там был…», ходил, стоял, выкрикивал, аплодировал.

Август-91 упомянуть стоит и еще по одной причине: тогда мы, (мы — в самом широком и возвышенном смысле) последний, ну или предпоследний, кто как считает, раз были обществом. Обманутым, обманываемым (в тот самый свой последне-предпоследний парад), но все же — обществом.