Апокалипсис в мировой истории. Календарь майя и судьба России

От себя скажу об удивительном феномене. Стояло, бродило там тысяч пятьдесят, наверное, и мы ни с кем не сговариваясь, без помощи этих самых «мобильников», встретились, пересеклись, делясь впечатлениями, как бы чокаясь фонтанирующим из нас словесным шампанским. (Хороший пример, передать бы его французскому умнику Бодрийяру, утверждавшему, что технические средства коммуникации убивают общественные связи). Встретили Сергея, будущего героя Александра и будущего вороватого прораба партийного строительства Витю, и Марину, и обоих Михаилов, а с кем-то тогда и познакомились. Монолитность (в негативных статьях упор больше делается на термин: гомогенизированность) нашего тогдашнего общества лучше всего наблюдалась в структуре той белодомовской толпы, точнее, понятно — в отсутствии какой-либо структуры. Говорят, что все-таки были тогда пришедшие и стоявшие на дорожках, площадках лужайках сгруппированными по партиям, но утверждают это — сами партии. Каких-то штандартов-ориентиров не было. Только облако общего воодушевления, блеск глаз, слегка удивленные улыбки.

— Ой, а вы где стояли?

 — А во-он, три деревца, и левее вон, парень в кепке.

Помню я еще сострил, перед Мариной уже, что мы там стали «травкинцами

», подавшись перед новоподошедшими с дорожки — на лужайку, под крутым довольно наклоном заваливавшуюся к тому подъезду с балкончиком, куда и выходили периодически — глашатаи нового мира.

Вот от тех трех деревцев и парня в кепке и началась наша новая политическая жизнь…

Или скажем, взросление. Уже в 93-м все было совсем по-другому.

Из «личных дел»

Значит, от стоящего у тех деревцев на наклонной белодомовской лужайке, с PinkFloydовским альбомом «Волынщик у врат зари» в пакете, и покатится клубок моего недолгого рассказа.

Только не вообразите, что это подводка такая, и сейчас, вроде как по законам физики тот клубок докатится до дверей белодомовского подъезда и пойдет какая-нибудь «причастность» к тайнам новейшей истории. Скорее наоборот. С июля 1990 года я занимал должность, мало причастную к важным делам, каковую занял при следующих обстоятельствах.

По образованию я — кибернетик. С нашего потока выпускников МИУ (Московского института, ныне Государственного университета Управления) 1983 года, действительно вышло несколько замминистров эпохи 1990-х, включая одного чрезвычайно знаменитого, несколько лет практически одного из ключевых в экономике РФ, — заинтересовавшиеся легко его вычислят. Но все они прошли аспирантуры и исследовательские институты, вроде ЦЭМИ, где потихоньку готовили кадры под будущую «эпоху рыночных отношений». Преподававшие у нас академик Дмитрий Львов и будущий премьер Евгений Сабуров делали предложения и мне, но я, хоть и вел какую-то там научную работу на паре кафедр, и диплом был с отличием, все же сообразил, что это не моя судьба. Правда, тогда, честно говоря, я считал, что делаю более престижный ход. Минвнешторг СССР, второй после МИДа. Это конечно — отдельная песня, понятная сейчас уже не очень многим. В своей книге «Русская водка. 500 лет неразбавленной истории», там, где сюжет подходил к завоеванию мира нашей «Столичкой», я немного коснулся этой темы. Может, когда-нибудь напишу и подробнее, что вообще значил тогда в СССР «Внешторг», «загранкомандировки» и т. д. Сейчас ограничусь буквально анкетной строкой: до 1990 года работал в системе Министерства внешней торговли СССР.