Апокалипсис в мировой истории. Календарь майя и судьба России

Я в то время заканчивал второй курс, и кроме повышенной стипендии отличника (уже хвастался) — вел научную работу и даже получал маленькую зарплату на кафедре прикладной математики. Руководитель, как сейчас помню, доцент Атурин. На джинсы, новые пластинки (2–3 штуки в пол год а, о цене импортных «дисков» писали уже многие, повторяться здесь не буду), на рестораны с девушками (1–2 раза в месяц) — мне хватало. Но один друг-однокашник тогда теребил меня, твердил, что карьеру надо мостить уже сейчас, мобилизовывать все связи, чтобы «не прозябать потом всю жизнь в каком-нибудь НИИ». Он был очень способный (в 1990-е несколько лет работал заместителем министра финансов РФ), но «без связей». А у моего отца были некоторые: в японских командировках он подружился с одним внешторговским корифеем — Игорем Вениаминовичем Клеопиным, создателем и первым директором «Ленфинторга» (внешнеторговая фирма, базировалась в Ленинграде и обслуживала как раз те особые отношения с Финляндией).

Хоть мы и оказались хорошими программистами, но без «представления», первого слова Игоря Вениаминовича, нас — «пришедших с улицы» — не стали бы и слушать. Потом нас даже оформили совместителями, и так как ЭВМный отдел был лишь в проекте, записали как работников отдела кадров (для «Внешпосылторга» — единственный случай за всю историю). Долго тормошивший меня, и в итоге укравший у меня два беззаботных студенческих года, друг мой вскоре, однако выбрал себе другую стезю, приведшую его впоследствии в Минфин России.

А я свой карьерный потолок нащупал затылком года через два. Партийность. В моем смысле, конечно — беспартийность. Поэтому мои «финляндские наблюдения» и получаются такие — немного «снизу и сбоку». Главным моим достижением стало то, что я сумел вникнуть в шведский стиль «структурного программирования» и в один из дней рискнул объявить (сознавая всю ответственность), что очередное изменение в программном комплексе мы попробуем ввести сами. Успех операции обеспечил мне поощрительно-познавательную командировку в Финляндию, чуть более месяца. Кстати, наше влезание в программный комплекс не было «шпионажем», или даже просто нарушением контракта. Философы с берегов «тысячи озер», видно, так и считали, что рано или поздно это должно случиться, и поток «Приложений к контракту №…»и дополнительных оплат переделки программного комплекса прекратиться. Финны теперь делали ставку на продажи в СССР новых и новых комплектов ЭВМ — так здорово себя зарекомендовавших на таком видном месте!

Фокус в том, что клиентами «Внешпосылторга» были ВСЕ… советские VIPы. Даже от Брежнева приходил кто-то, с доверенностью, получал в чеках гонорары за зарубежные издания «Малой земели» и «Целины», и что-то еще строго спрашивал о поступлении сумм… Это запомнилось благодаря парности фактов: а от Суслова лежала бумага, тоже вроде доверенности, но с указанием — его гонорары переводить в пользу какого-то института, кажется, институт «Маркса-Энгельса» (?). Только не подумайте, что привожу эту пару фактов для очередной лобовой критики на Леонида Ильича: вот, дескать, выскребал до копейки, тогда как…

Может, наоборот, человек, сопровождаемый простыми крестьянскими инстинктами, присказками вроде: «Посуда любит чистоту», «Каждую крошку в ладошку»… — это будет и лучше, чем надменный иезуит, себе на уме? (Суслов? Таковым его рисовали в эпоху поздней Перестройки). Жаль только, что у Леонид Ильича не осталось этих инстинктов к 1979 году, когда его вместе со всем сенильным Политбюро обвели вокруг пальца два афганских чабана. Но… может быть, за каким-то порогом старости все инстинкты стираются, и ты не — рабочий, буржуа, крестьянин, воин, правитель… а просто старик. Говорят только у высокоинтеллектуальных людей, ученых — электроны в голове бегают до самой кончины, а то

собрание «интеллектуалами» обозвать было никак нельзя.

Как-то мне довелось наблюдать отлаженный финский ритуал «принимания советских начальников», «своих русских» (kotiryssä)

. В стране приозерных гегелей («Все действительное — разумно!»)есть не только памятник царю Александру Второму на главной площади Хельсинки, Сенатской (как если б у нас на «Красной»), но и «Музей Ленина», кажется, близ Тампере.

Нашу сборную делегацию возглавлял очень большой человек из Совмина, и принимал тоже немаленький финский бизнесмен по имени Калерво, с фамилией достаточно известной в Финляндии. Обязательный «разгонный участок траектории полета» в нашем случае начался в ресторанчике в районе Хаканиемаре. Если я правильно тогда понял пояснения Калерво, хельсинкский район Хаканиемаре весь — собственность Социалистической партии Финляндии, что для меня звучало тогда как-то диковато…

«Синебрюхофф» может не самое главное пиво в Финляндии, но советским гостям его часто предлагают попробовать, с витиеватым апокрифом о происхождении этого славяноязычного брэнда — на закуску. Конечно, начали с него.