Апокалипсис в шляпе, заместо кролика

Всякий дедукт, к кому причислял себя и Иван Павлович, в своём расследовании всегда должен зрить в самую суть, корень дела, а это как раз и даёт такая однокорневая составляющая его мысли и близость к месту его рассмотрения проблемы. Вот, к примеру, чем мотивировался наш подозреваемый, когда оставлял с носом обладательницу столь непревзойдённой красоты носа, уведя из по него всё добытое нечестным путём богатство? Не думаю, как вы, что стремление не быть первым ею обманутым, и не говорите мне, что его скрупулёзной страстью к единоначалию, в том числе и в деле трат нажитого нечестным путём добра. Здесь дело, одновременно куда сложней и прозаичней – он в своих действиях руководствовался своим, задранным сверх меры вверх носом, которому претило видеть, что ещё кто-то смеет задирать так величаво вверх свой нос. А то, что тот носик, к кому вышла такая претензия, по сути не задирался так вверх и не выказывал претензии на что-то большее, а он всего лишь, указывая на путь к звёздам, грезил мечтами, не принимается в расчёт людьми с задранными в своём самомнении вверх носами, хоть и настоянном на сомнении.

Но вернёмся к Ивану Павловичу, ведущему себя не как новичок в такого рода, за завесой штор и тайн делах, кто, успокоенный располагающей для спокойного времяпровождения обстановкой дома, куда ему пришлось влезть, когда хозяева отсутствовали дома, решит заглянуть в холодильник (вспотел с дорожки, вот и захотелось чего-нибудь выпить), и там-то и попадёт в расставленную по полочкам хозяевами ловушку, – в холодильнике чего только нет, чтобы с дорожки остудить свою жажду, а можно и порадоваться за себя и за хозяев с помощью такого коньяка, который новичок никогда бы себе не позволил (и закусить к тому же есть), – где поддастся искушению, а если вернее, то искушённостью уже не раз учёных горьким опытом владельцев дома, куда новичок забрался без их спроса, чтобы их по приходу сильно удивить перестановкой мебели дома, и без задней мысли посчитав, что до чего же хозяева этого жилища молодцы, – как будто чувствовали, что я сегодня к ним загляну и буду после вчерашнего в большом желании поправить своё здоровье, – прикладывается к обнаруженной бутылке коньяка, само собой с одной рюмки не распробывает весь букет крепости аромата напитка, и…Вот же какая неожиданная встреча и знакомство с кулаками хозяина дома.

А вот Иван Павлович так неразумно не поступает, – и не будем гадать, с чем это связано, мы это уже проходили, или я на чужих ошибках учён, знаете ли, – а он всегда с собой, в нагрудном кармане пиджака, носит то, что помогает ему сглаживать углы между собой и этой поверхностью бытия и жизни перед ним, плюс объектом своего рассмотрения; сегодня Тёзки.

Хотя, если быть до конца честным, то Иван Павлович на пути своего становления человеком опытным, всё же не миновал стадии новичка. Где он на первых порах своей дедуктивной деятельности, всё же полагался на гостеприимство хозяев дома, в котором он в неурочный час оказывался. Да, кстати, на его дедуктивную деятельность можно смотреть с разных углов зрения и точек соприкосновения – чаще, чем вы думаете, бывает так, что хозяева через потерю давно ими и забытой вещи, вначале обнаруживают эту для себя потерю, – а я и помнить забыл, что она у меня есть, – а затем через эту утрату находят её для себя. А потом, не имея, ни совести, ни благодарности к так называемому ими похитителю их даже не собственности, а памяти, заявляют на него в правоохранительные службы. А он ведь только по их наговору, типа их обокрал, тогда как он помог найти им столько всего ими потерянного за время своего серого бытия и жизни в приобретательстве, где хозяева этих апартаментов, за всех этим потреблением и забыли как жизнь сердцем чувствуется и ощущается. И они всяко больше находят для себя, чем теряют то, что уже не несёт в себе для них никакого сердечного отзвука, а значит, не имеет никакой ценности.

Ну а Иван Павлович, когда вот так, один на один, оказывался с внутренней обстановкой незнакомого помещения чьего-то дома, то его редко подводила интуиция и, загулявшие в гостях хозяева дома, всегда чего-нибудь сытного и так способствующего ходу дедуктивного расследования Ивана Павловича, оставляющие для себя, как ими ошибочно думалось, на самом деле оставляли для него продукты в холодильнике.

И Иван Павлович, сперва слишком предвзято настроенный к этим паскудам и крохоборам, после рюмки другой коньяка, и всё под хорошую нарезку колбасных изделий, плюс лимончик, начинает уже не так бесперспективно соображать насчёт хозяев этого гостеприимного дома. И он после новой порции, в той же последовательности, приёма внутрь пару рюмок коньяка, готов им дать шанс выглядеть в своих глазах приличными людьми, и даже начинает рассчитывать на их тёплый приём, когда они поутру его здесь, прямо у холодильника, ну и что с того, что на полу, застанут. Они ведь люди располагающие и приятные.