Апокалипсис в шляпе, заместо кролика

И не успеет Леонелла подать знак вопрошённому сотруднику, как он уже вот он, вгоняет её в ступор своим ответом, который он ещё и подаёт с самым своим умным лицом. – Никто не завидует. – Говорит этот умник, всегда подчёркивающий свой философский склад ума, из глубины которого он смотрит на высокого человека и пытается выглядеть в нём отклик на свой ответ. А если на его, то есть на месте вопрошаемого сотрудника, оказывается не менее трагическая для Леонеллы личность, гомерический рифмоплёт, то тут и слов никаких нет, как реагировать на его ответ: «Пока не родила».

В общем, нет никакого доверия к рядовому сотруднику, и от него только и ждёшь, как только всякой неприятности. И у Леонеллы в связи со всем этим только один возникает вопрос: «Вот зачем высокому человеку всё это надо?». Неужели, хочет проверить её стрессоустойчивость в первую очередь, а уж во вторую профессионализм. Что может быть и так, но… Не верит она во всё это.

А если высокому человеку, к примеру, на пути встретится такой сотрудник, кто не пожелает ему ответить на его вопрос. Что может и до невозможности невероятно, но мало ли что бывает, и как говорят, и палка раз в тысячу лет стреляет. И этот непостижимый человеческим умом субъект, рядящийся под рядового сотрудника компании, вместо ответной благовоспитанности на вопрос высокого человека: «Как дела?», возьмёт и как бы впопыхах заявит: «Некогда мне тут болтовнёй заниматься. Дело нужно делать, а не трепаться». После чего он поворотит свой нос от высокого человека, между прочим, его работодателя, и вперёд на выход в сторону, типа по делам.

А высокий человек и все его сопровождающие лица, теперь стоят, как оплёванные, и сказать ничего не могут. Ведь по сути этот непостижимый человеческим умом субъект, рядящийся под рядового сотрудника, дело говорит, и по форме ему и возразить нечего. Тогда как всё внутри возмущается и негодует. И больше всех, конечно, негодует и чувствует неловкость, так это высокий человек, который, быть может, и добивался такого своего высокого положения лишь с одной целью – никогда не чувствовать себя неловко перед лицами других людей, а вот они пусть как раз себя так чувствуют. А тут такая неожиданность и неприятность. И получается, что вся его жизнь насмарку и нужно всё начинать с нуля.

Но высокий человек никому виду не показывает, что он раздасован, а он с непроницаемым лицом проводил этого и не пойми, в общем, кто такого, и дабы не давать повода своевольно мыслить своим заместителям и сопровождающим лицам, многозначительно говорит. – Вот такие целеустремлённые и трудолюбивые сотрудники нам нужны. – После чего строго так, с непонимающим видом (а вы то, что тут бездельничаете) смотрит на своё окружение, которое вечно слоняется вслед за ним, и ничего никому не говоря, быстро покидает помещение офиса.

А оставленные высоким человеком на произвол своей судьбы и непонимания всего тут произошедшего его заместители и окружение, стоят крайне удручённые и как будто с небес опущенные, переглядываются между собой и понять ничего не могут. Но при этом все они испытывают крайней степени злость к тому трудоголику, который их тут всех одновременно выставил в качестве посмешища и бездельников.

– Прибить этого гада мало! – практически единодушно мыслят все эти начальствующие лица. И они бы прибили этого гада, выгнав его взашей с работы, но сейчас это, пожалуй, невозможно сделать, так как высокий человек взял на заметку этого трудоголика, и теперь он будет им постоянно помыкать их при всяком случае. Он для него отныне будет служить неким квалификационным мерилом, по которому он будет мерить всех своих подчинённых.

– Вот вы, Аристарх Виолетович, – обратится на совещании к одному из своих замов высокий человек, прохаживаясь по своему величественному кабинету, – говорите, что не успеваете по срокам. – Здесь высокий человек остановится прямо за спиной, сидящего на кресле белого как полотно Аристарха Виолетовича, внимательно окинет сверху его лысину (а Аристарху Виолетовичу из-за спины ничего не видно, что там сзади делается, и он начнёт краснеть лицом от напряжения), и посмотрев через призму плеши Аристарха Виолетовича на членов совета директоров, начнёт вгонять в стыдобу Аристарха Виолетовича, приведя в пример того трудоголика с именем Дормидонт Евлапиевич.

– А вот Дормидонт Евлапиевич, как что-то мне подсказывает, – с великолепным знанием этого Дормидонта Евлапиевича говорит высокий человек, судя по его виду, – никогда бы не согласился с такой постановкой вопроса: «Успеем или не успеем?». А он бы спросил только: «Сколько?», и пошёл бы дело делать. М-да. – Многозначительно дакнул высокий человек, пройдя до своего кресла. Оттуда он ещё раз, может быть, самый последний для Аристарха Виолетовича на него посмотрит, и спросит этого несговорчивого Аристарха Виолетовича:

– Ну так что скажите, наш неразумный Аристарх Виолетович?