Апокалипсис в шляпе, заместо кролика

– А ведь ещё недавно был дождь. – Проговорил себе в нос Иван Павлович, и правильно сделал, что обратился с этим заявлением только к своему носу. Так как у Клавы на этот счёт имеются большие возражения. Она чего-то не помнит такого, чтобы недавно и вообще сегодня был дождь. И совершенно не стоит объяснять наличие на небе дождевых туч своими пасмурными мыслями, и тем, что я мол, нахожусь в иной плоскости отношений с источником озарения наших подробностей жизни, да и природа со мной обошлась с самого начала не слишком меня радующе, и она до сих пор всё продолжает меня на каждом моём жизненном шагу радовать преследованием, – да ты природный урод и всё такое, так что сиди дома и не высовывайся. И Клава во всё это не собирается верить и себя так, пессимистично вести, хотя у неё для всего этого есть свои пасмурные предпосылки. Ведь если у неё не останется в себе хоть чуточку оптимизма, то …Даже не хочется об этом говорить.

А Иван Павлович тем временем продолжает делиться со своим носом своими мыслями и раненьшними наблюдениями, ясно, что вымышленными и надуманными. – А ведь не случись ему сегодня выпасть, то я бы не задержался дома в ожидании его окончания и это всё не привело бы меня…– На этом месте Иван Павлович переводит свой взгляд на Клаву, где он постепенно созревает в некую мысль, и Иван Павлович в лице поправляется (из него выветривается вся эта одурманенность мыслями, и теперь он человек дела) и обращается к Клаве со странным на этот-то момент вопросом. – Значит, утверждаете, что ваш супруг исчез?

А Клаву, сразу и не понявшую, что это значит и к чему задаются вот так к ней вопросы, как-то даже покоробило в душе от прослеживающихся в этом вопросе Ивана Павловича намёков и не пойми на что. И она, вспыхнув в лице, ответно задалась вопросом. – Что вы этим хотите сказать?

– Я хочу знать, что на самом деле произошло. – С уверенностью в своей правоте и знании чего-то большего, сказал Иван Павлович. – Ведь нельзя исключать возможности вашего заблуждения на этот счёт. И он, а для этого имеются все возможности и вероятность, быть может всего лишь только пропал. Хотя бы из поля вашего зрения.

– А разве в этом есть большая разница? – недоумённо спрашивает Клава.

– Есть. – Твёрдо говорит Иван Павлович. – И не только на словах.

– Что вы имеете в виду? – спрашивает Клава.

– То, что исчезновение вашего Тёзки, не есть ещё аксиома. А я вижу во всём этом деле свою теорему, требующую для себя доказательств. – Сказал Иван Павлович, положив руки на стол перед собой.

– И что это будет значить? – вновь задаётся вопросом Клава.

– Пока лишь то, что мы не будем делать поспешных выводов с его исчезновением. А, судя по исходным данным, с появлением у вас дома посторонних лиц, со своей заинтересованностью в этом деле, то …– Иван Павлович сделал задумчивую паузу и затем завершил свою мысль. – Всякое тут может быть. – И, конечно, такой ответ Ивана Павловича только его ни к чему не обязывает, а вот Клаву он расстраивает и вызывает у неё множество новых вопросов. Но она не успевает приступить к их озвучиванию, так как Иван Павлович опередил её в этом деле.

– А вот скажите, – обращается к Клаве Иван Павлович с глубокомысленным видом, – ваш Тёзка никогда не хотел выглядеть в ваших глазах героем? И не как-то так, невыразительно, надувая щёки дерзкими, горы сверну, заявлениями, а в самом настоящем виде, где этот героизм подразумевается в каком-нибудь секретном задании специальных служб, как раз специализирующихся на оказания такого рода услуг для своей страны. – И то, что сейчас в словах Ивана Павловича так зашифровано прозвучало, ох как оказалось для Клавы неожиданным. И она даже вся в себе растерялась, не понимая, как такое вообще, и в частности её Тёзки может быть. Но стоило её эмоциям слегка осесть, как она вдруг, и не понимая, как раньше такого стремления Тёзки не замечала, наткнулась в нём на то самое, что в своих словах подразумевал Иван Павлович – его стремлению проявить себя в таком как раз качестве, человеком не мирящимся с обыденной действительностью.

– Вот почему он так стремился стать журналистом. – Ахово догадалась Клава о подоплёке решения в выборе своей профессии Тёзки. – Он хотел быть в первых рядах с настоящей, а не переданной нам из вторых рук действительностью. А это уже одно, в нашем виртуализированном на вторичность мире, есть своего рода отвага и геройство. Не каждому под силу смотреть ежедневно в глаза реальной действительности, изнанке нашей жизни, которую рафинировали в привлекательность фотошопом и понятийным отождествлением с той нравственностью, которая приходится по нраву и отвечает целесообразности твоего существования для знаковых людей при власти, пишущих законы и правила нашей жизни. И тут нужно из себя что-то стоить, чтобы не подпасть под влияние обстоятельств жизни и её сложных отношений к тебе, и не продаться всей этой конъюнктуре. Неужели мой Тёзка такой герой? – У Клавы внутри всё сглотнулось от такой своей близости к новому для себя открытию Тёзки, и заодно сердце защемило от вероятности всего этого.