Апокалипсис в шляпе, заместо кролика

И ладно, всё это как бы сходится и отвечает всем тем нашим представлениям о такого рода людях, с тайными замышлениями, мыслями и биноклями в руках (а кто-то и в специальных очках, со встроенной камерой), навязанным нам средствами массовой информации, но вот только в нашем случае фокус заключается в том, что у этих двух граждан подозрительной наружности и в грязных плащах, выявленных нами на одной из крыш малоэтажных домов, по какому-то недоразумению городского архитектора, незамеченного им и в строившегося в ряду многоэтажного великолепия современных примет современного мегаполиса, небоскрёбов, как вскоре выяснится, нет конкретной цели и им было указано полагаться только на самих себя. Что, совершенно не укладывается в привычную схему стереотипа о людях этой таинственной профессии, или же у них хобби такое.

Впрочем, не всё так необъяснимо и невероятно, и эти двое наблюдателей в заплёванных их нетерпением ботинках, всё же не так самостоятельны в своём выборе подходящей цели для своего наблюдения, а им были даны некоторые, уточняющие выбор объекта их слежки инструкции.

– Выберите того, кого посчитаете подходящим для нашего дела, но сильно не увлекайтесь и держитесь в границах приличий и без своих закидонов. А то я вас знаю. Подберите что-то среднее и …Ну вы сами разберётесь. – Вкладывал эти информационные слова в голову наиболее внушающего доверие человека из этой парочки людей, третий человек, хоть и при таком же отношении к своему внешнему виду (он о нём мало заботился), но в нём присутствовала какая-то незримая обстоятельность, которая скрывала этот недостаток его внешнего благообразия со знаком минус. – И да, вот тебе Валтасар, очки со специальным визирующим эффектом. – Подытожил своё напутственное слово этот человек, протягивая футляр с очками в них, тому из этой парочки людей, кто больше вызывал доверие и свою чуточку страха. И этим человеком был, – тем, кто третий, – уже понятно (почему, не объясняется), что Ной Фёдорович (?).

– Очки? – взяв в руки футляр с очками, удивлённо задался вопросом Валтасар, поглядывая на очки, чьи стёкла были в розовом исполнении. – И что с ними не так? – Валтасар задал этот свой следующий вопрос так, как это делают люди, относящиеся с недоверием к техническим устройствам. Которые, быть может, для того и выдуманы, чтобы облегчать людям жизнь, но такие люди, как Валтасар, всю свою сознательную жизнь привыкли полагаться на самого себя и на свои допотопные инструменты, – кулаки и крепкий лоб, – и считают, что все эти технические штуки придуманы лишь с одной целью – отодвинуть в сторону человека. Вот почему он и такие как он люди, сразу воспринимают в штыки всякое техническое новшество, и, не разобравшись, что к чему, – его вопрос, относящийся к очкам, был задан запоздало, уже в спину Ною, – даже не примерив эти очки на свой консервативный нос, убирает их вместе с футляром в карман своего плаща.

Но вот задание получено, как можно понято и Валтасар со своим вечно что-то жующим напарником, Ромычем, заняли собой, как им решилось, наиболее удобную для себя и для своего наблюдения позицию на выше озвученной крыше дома, где подходы с этого участка города к городской площади, видны, как на ладони (это первый плюс этой выгодной позиции), здесь можно спокойно лузгать семечки и плевать кожурки семечек смоченные слюной, на головы прохожим (это закидоны Ромыча, человека смотрящего на окружающих несколько пренебрежительно и с высоты, о которой упоминал всё тот же человек-загадка, Ной), ну и главное, им никто не будет мешать вести наблюдение и спорить. А такие вещи не раз случались между ними, ни смотря на то, что это кажется невероятным, если посмотреть на бесспорный авторитет Валтасара. Но что поделаешь, если Ромыч не отличался особенным благоразумием и за своей жевательной деятельностью забывал и последние толики своего разума. Что вскоре и не замедлило случится.

– Ты видел? – оторвав от глаза стереоскопическую трубу, с наполненным воодушевлением голосом обратился к Ромычу Валтасар.

Ну а Ромыч не спешит идти навстречу Валтасару и переполняться воодушевлением, он человек крепко придерживающийся своих принципов, – ничему не удивляться, или по крайней мере, не спешить удивляться, и смотреть на мир в фокусе своего флегматизма, который почему-то Валтасаром называется пофигизмом (однозначно завидует его выдержке, а по другому и не объяснить). И Ромыч только после небольшой задержки отрывает свой взгляд от своей стереоскопической трубы, с недоумённым взглядом смотрит на Валтасара (ему ещё не хватало сейчас укоризненно пожать плечами, типа, ну и дуб ты Валтасар, а с виду вроде серьёзный человек) и заводит свою унылую шарманку.