Апокалипсис в учении древнего христианства

При всей разобщенности подобных явлений, окончательно имеющих оформиться в короткое время уже господства антихриста, нельзя не учитывать уже сейчас всю естественность взаимного тяготения их, поскольку они обозначаются заранее, в наше время. Так возникает некая контрастная аналогия антихристову экуменизму–в смысле духовной родственности всех обнаружений верности Христу, где бы они ни наблюдались, будь то в самых далеких от полноты Истины проявлениях инославия. Пусть то будет громада католицизма, пусть то будет какое–нибудь крошечное церковное тело на самой далекой переферии инославия, но если возникнет реакция против антихристова экуменизма в форме стояния за то, пусть самое малое, что оставалось в этом церковном тельце от Христа подлинного, это не может не вызывать сочувствия со стороны всех верных, независимо оттого, в какой мере они «православны». И тут, конечно, не исключено и то или иное оформление единства в верности Христу, причем, если это единство обнимает всех верных независимо от полноты верности, то не естественно ли возникнуть устремлению к общему обладанию всей ее полноты?

И вот тут привлекает нарочитое внимание одно высказывание Христа, которое до настоящего времени оставалось не раскрытым в своем конкретном содержании. Как часто слышим мы в Церкви следующие слова Спасителя: «Я есмь дверь: кто войдет Мною, тот спасется, и войдет, и выйдет, и пажить пойдет. (…) Я есмь пастырь добрый. (…) Я есмь пастырь добрый; и знаю Моих, и Мои знают Меня. (…) Есть у Меня и другие овцы, которые не сего двора, и тех надлежит Мне привести: и они услышат голос Мой, и будет одно стадо и один Пастырь»

(Ин. 10, 9-16).

Не раскрывается ли смысл здесь возвещаемого именно в том, что естественно должно возникать в настоящее время в условиях повального перерождения, в направлении антихристовом, всех церковных «деноминаций» – вплоть до Православия? Сближаются все те, кто, каждый в своей деноминации, мужественно остаются со Христом, разобщаясь тем самым со своей деноминацией, в ее целом примыкающей к антихристу. Но не перерождается ли естественно их взаимное сближение в готовность общую подняться до уровня полноты Православия? А, тем самым, не окажется ли осуществленным именно то, что высказано Христом о имеющем возникнуть едином стаде, объединяющемся вокруг единого Пастыря?

Так обозначаются два встречных процесса, имеющих раскрываться все явственнее и явственнее в процессе развития апостасии возникновение в составе всех христианских деноминаций некоего ядрышка верных, готовых все претерпеть в своей верности своей деноминации, в ее исходном содержании, не растленном влиянием антихристовым – с одной стороны, и, тут же, возникновение совершенно естественное, в силу сближения по признаку верности Христу истинному, сочувственного интереса к содержанию Веры всех сближающихся деноминаций, переходящего, столь же естественно, в осознание отчужденности всех инославных деноминаций от полноты Христианства, сохраненной в одном только Православии…

Таким образом два новых явления обрисовываются в атмосфере сгущающейся апостасии: взаимный сочувственный интерес и тяготение к сближению со стороны всех обнаружений верности Христу истинному во всех христианских деноминациях, и тут же, как результат взаимного доверия в атмосфере верности Христу истинному всех исторически отошедших от истинной полноты Христианства деноминаций, общее тяготение к приобщению к этой полноте.

Если пожелать уточнить установку сознания Православия применительно к этому процессу сгущения апостасии, то можно так сказать: все, в глазах Православия, «свои», раз они проявляют верность хотя бы лишь тому, пусть самому малому, что они приемлют в своей деноминации от Христианства; но к таким инославным Православие должно быть неизмеримо больше, чем когда–либо обращено рвением миссионерским во имя образования пред лицом антихриста единого стада, следующего за единым Пастырем.

* * * * *