Апостол Папуа и другие гуманисты. I. Мидгардсорм

— Хорошо, мистер Фаренгейт. Сейчас я включу аварийное электропитание…

С этими словами Торфин перебросил ряд тумблеров на пульте. Зажегся свет, а следом замерцали дисплеи. «Мидгардсорм» стал оживать. Торфин ткнул кнопку селектора.

— Машинное отделение! Ответьте мостику!

— Машинное на связи, — ответил голос стармеха Попандопуло.

— Так, Егор. Какая у тебя ситуация?

— Правильная ситуация, кэп. Тут незийский майор Хелм фон Зейл с коммандос. Мисс Шредер пристегнута наручниками. Коммандос ищут ключ на трупах террористов.

— Хорошо, Егор. А в каком состоянии реактор, энергетика и движительная система?

— Должно быть в полном порядке кэп. Это был регламентный вибрационный тест. Но, конечно, я проверю систему на малых оборотах. Мало ли, вдруг стали капризничать фундаментные подшипники… О! Коммандос нашли ключ от наручников.

— Хорошо, Егор. Проверяй систему, и держи меня в курсе, — сказал Торфин.

…

Герда Шредер обычно не страдала от стеснительности за свой внешний вид, но, черт побери: существует предел. Знакомиться с новым человеком, когда ты находишься в настолько некрасивом состоянии (с побитым лицом, с пятнами крови на разорванной футболке, и пятнами грязи на недавно белых шортах, и к тому же — в позиции сидя на металлическом полу, когда руки прикованы к трапу) — это перебор.

Хелм фон Зейл присел на корточки рядом с Гердой, покрутил в пальцах ключик, ловко открыл наручники, снял, пихнул в один из кармашков своей жилетки, и спросил:

… - Как вы себя чувствуете, мисс Шредер? Медпомощь нужна?

— Наверное, не нужна, — ответила она, и добавила, — я бы помылась и переоделась.

— Ну… — фон Зейл бросил взгляд на стармеха, — …Егор, у тебя тут есть это вот?

— Не вопрос, — сказал Попандопуло, — короче, мисс Шредер, вот там дверь в душевую и туалет, а на полке лежат комплекты корабельной униформы. Еще, если надо: аптечка в шкафчике с красным крестом. Будьте как дома. Вы звезда дня, вообще-то.

— Спасибо. Вы шутник, мистер Попандопуло, — ответила она, и поплелась в душевую.

…

Она выбросила шорты и футболку в мусорку, и довольно долго терла себя мылом под струями теплой воды. Волосы промыла дважды — хорошо, стрижка короткая. Хотелось избавиться от унизительного запаха собственного страха. Даже сейчас она ощущала в мышцах этакое нервное вздрагивание через короткие интервалы времени. Затем Герда посмотрела на себя в зеркало, и не сдержалась от ругательства.

— Fickeren Scheisse! Es ist eine komplette Alptraum!

(Гребаная срань! Это полный кошмар!)

— Liebe Frau! — раздался голос фон Зейла, — Ich glaube nicht, dass alles, was ist so schlecht.

(Милая леди, я не думаю, что все так плохо).

До этого момента, она не задумывалась, что Хелм фон Зейл — германец (мало ли какие фамилии бывают). Забавно. И тут Герда вдруг почувствовала, что ей уже не страшно. Наоборот, пришло какое-то веселье. Подумаешь, ерунда синяк на ребрах, и несколько синяков на лице, разбитая губа, и ссадины на запястьях. Через декаду это исчезнет. А террористы, которые пугали ее, и обещали заставить ее молить о пощаде, теперь стали просто падалью. Почему бы не похихикать в связи с таким виражом судьбы?.. Герда хихикнула, снова оглядела себя в зеркало, легкомысленно махнула рукой, вытерлась полотенцем, найденным на полке, оделась в корабельную униформу (великовато, но — сойдет). Еще взгляд зеркало, движение ладонью для упорядочения стрижки, и смелый выход в свет. В пультовый зал машинного отделения. Попандопуло и фон Зейл резко развернулись и, улыбаясь, козырнули — видимо, чтобы поднять ей настроения.

Герда шуточно козырнула в ответ, потом глянула на предметы, разложенные на полу пультового зала (все это появилось тут, пока Герда принимала водные процедуры). На большом листе брезента можно было увидеть штурмовые винтовки, пистолеты, ножи, трубки портативных раций, жетоны, пластиковые карточки и всякие документы. Герда заметила, что ее наручники тоже лежат тут, вместе с ключами. И стало ясно: это вещи, конфискованные у террористов. Точнее, снятые с трупов. Интересно…

— …Интересно, а зачем эта экспозиция? — спросила она.

— Фотографируем, разбираемся, рассылаем сетевые запросы, — ответил фон Зейл, — это вражеская экипировка. Каждый такой предмет имеет свое происхождение. И тут есть предметы, которые поставляются по государственно-контролируемым линиям сбыта.

— Спецсредства, — добавил Попандопуло, — вот в Меганезии, где нет государства, можно свободно производить и покупать любые штуки. Ну, кроме супер-опасных. А там, где государство, где власть принадлежит оффи, все военные штучки под оффи-контролем. Каждая партия винтовок, или военного радио, или даже наручников, имеет номера, по которым оффи смотрят: что и куда поехало. Но, Гестапо тоже может это узнать.

— Егор, — укоризненно сказал фон Зейл, — не надо называть INDEMI словом «гестапо». Понятно, что у нас на флоте так шутят, потому что в INDEMI высока доля германских креолов. Но эти аллюзии с Третьим рейхом… Прикинь: что подумает мисс Шредер?

— Я ничего такого не подумаю, — возразила Герда, и вдруг…