Апостол Папуа и другие гуманисты. I. Мидгардсорм

— Я предлагаю обыграть врагов, занявших позицию в Амбунти. Да, их там двести, но никакой выучки. Некоторые из полисменов нахватались боевого опыта, но в среднем знают только, как вставлять магазин в винтовку, и с какого конца стрелять. Кроме них частные охранники с золотых приисков. Они лучше обучены, но их не учили тактике, поэтому они не понимают, что такое маневр на войне.

— Расскажи свой план, — лаконично предложил Макнаб.

…

В Амбунти река Сепик резко поворачивает на север, а затем так же резко на юг. Здесь южный берег представляет собой холмистый мыс, заросший густым лесом, а северный берег, относительно пологий, имеет песчаный пляж, и именно вдоль него расположен поселок. Триста дворов, пальмовая плантация, две школы (начальная и продвинутая), мастерская мелкого ремонта, две миссии (католическая и протестантская), лодочный причал, и грунтовая полоса аэродрома, построенная перпендикулярно к реке, и одним концом упирающаяся в пляж. Ширина реки четверть километра. Такова диспозиция.

Аборигены тут дружелюбные, в меру цивилизованные, и гостям всегда рады. Но толпа полисменов и охранников с приисков, это не гости, а беда. Ничего хорошего от такого нашествия ждать не приходится. Полицию в Папуа не любят, а «золотых» охранников просто ненавидят. Когда амбунтийцы увидели, как на их маленький аэродром один за другим садятся самолеты с соответствующими эмблемами, и оттуда вылезают десятки неласковых мужчин с винтовками и пулеметами, поднялась буря возмущения. Даже миссионеры присоединились к требованию, чтобы незваные гости убирались отсюда. Старший офицер полиции стал разъяснять, что здесь надо поймать бандитов. На это жители ответили, что золотые корпорации — враги народа, от них проблемы, из-за них портится природа, появляются бандиты, и вообще, катились бы они к черту отсюда.

Перепалка продолжалась до захода солнца, и завершилась компромиссом. Полиция и охранники (сотня одних, и столько же других) заняли причал, пляж, и участок вокруг аэродрома, но пообещали не заходить в сам поселок. Жители организовали дежурство, призванное контролировать перемещения незваных гостей. Следующий час эти гости оборудовали позицию на берегу (что-то вроде баррикады из подручных материалов) и устраивали блокировку реки (путем протяжки с северного берега на южный канатов с привязанными бревнами и бочками). Началось ожидание. Спать никто не ложился.

…

Ночь близилась к исходу, через полтора часа уже должно было начать светать. Тут, в фарватере показался белый силуэт сампана, приковав к себе все внимание. Никому не пришло в голову следить за тылами. Какая небрежность. Именно с тыла в следующую минуту ударил шквальный огонь из двух ручных пулеметов, и одновременно полетели гранаты из четырех подствольных гранатометов. Полисмены и «золотые» охранники оказались в очень невыгодной позиции: прижатыми к своей же баррикаде на пляже. А атакующие, наоборот, выгодно разместились в зарослях по бокам от взлетной полосы аэродрома. Еще через полминуты атакуемые (потеряв половину состава) сообразили перебраться через эту баррикаду, занять какую-никакую позицию с другой стороны и открыть ответный огонь из всех видов оружия. Ноктовизоры были лишь у нескольких охранников, а остальные отстреливались «по секторам», ориентируясь на вспышки выстрелов противника, и неясные тени. Первой жертвой их стрельбы стали самолеты, выстроенные в ряд вдоль ВПП. Столбы керосинового пламени взметнулись к небу…

В горячке боя оказался забыт сампан «Jungle-fine» — а зря. Он, подойдя на сто метров к берегу, внезапно включил яркие носовые прожектора, а с палубы ударили автоматные очереди и выстрелы из ружей (крупная картечь на такой дистанции очень эффективна). Полисмены и охранники снова оказались под огнем со спины, и их охватила паника. Когда же со стороны аэродрома снова ударили пулеметы, эта паника превратилась в беспорядочное бегство. На поле битвы, освещенном пламенем догорающих самолетов, остались лишь убитые и тяжелораненые.

…

Пламя пожара исчезло в сумерках далеко за кормой. Баск Хорхе (третий по авторитету партизанский офицер в секте-ватаге — после майора Фадила и самого патера Макнаба), находился на мостике сампана. Сейчас, держа левую руку на штурвале, он, пользуясь только правой рукой, закурил сигарету, и задумался: «как быть дальше?». Бой выигран. Команда на сампане: баск Хорхе (бывший лейтенант иностранного легиона) и молодые папуасы, обученные им лично — хорошо показали себя в бою, и не понесли потерь. Они отделалась только царапинами от щепок и осколков стекол. Но вот группа, воевавшая в поселке, оказалась серьезно потрепана. Были убитые, были раненные (и немало). Среди раненых: майор Фадил и сам патер Макнаб. Потому-то командование принял Хорхе…

…Он успел докурить сигарету, и подумать, что чертовски тяжело принимать на себя ответственность за ватагу-секту, в которой половина личного состава — почти дети. А потом в ходовую рубку тихо вошел туземный фельдфебель Абугу.

— Слушай, командир Хорхе, у нас большие проблемы.