Апостол Папуа и другие гуманисты. I. Мидгардсорм

Самым удивительным с точки зрения Корвина было то, что тинэйджеры «тау-китяне» восприняли визит военной команды, и последующую суету с уточнением ресурсов на продовольственном, медицинском и машинном складах, как заведомо дружественную активность. У этих симпатичных парней и девчонок, очевидно, не возникало никаких сомнений в том, что меганезийские военные пришли, чтобы помочь «прогрессивной инициативе в астронавтике и космической биологии человека». Мало того, даже Хуан Ларосо, президент «T-Whale», дядька старше 50 лет, радовался приезду военных. Как заметил флит-лейтенант Фоссо (когда выдалась минута перерыва на чашку кофе):

— Этот профессор совсем псих, если не понял, что у него ВМГС на лбу написано.

— За что ВМГС? — полюбопытствовал Пиркс, — Кому опасен этот профессор?

— Как, за что? Ты календарный журнал на компьютере читал?

— Ну, читал.

— А ты врубился, что в течение шести лет в этом кемпинге умирала при родах каждая двадцатая девушка, и каждый восьмой ребенок? Этого, по-твоему, мало для ВМГС?

— Фоссо, остынь, ты же сказал: профессор Ларосо — псих. По ходу, его юзали те уроды, которые придумали этот инкубатор первобытных коммунистов.

— Пиркс прав, — поддержал Корвин, — этот Ларосо только вел этот проект на месте, но организатором не был, и быть не собирался. Из журнала это четко следует.

— Но, — возразил Фоссо, — кто-то должен ответить за девчонок, умерших при родах, и за мальчишек, погибших в море, куда ходили на первобытных проа, добывать жратву на первобытную толпу в тысячу взрослых с кучей детей!

— Часть жратвы была привозная, — заметил Скир фон Вюрт, — но сейчас те, которые это привозили, уже сбежали безвозвратно, я полагаю. Из админов только Ларосо остался.

— Вот! — Фоссо кивнул, — Ну, кто-то должен ответить за все это дерьмо, или как?

— Фоссо, послушай, — Корвин положил руку ему на плечо, — расстрелять кого попало — простое дело, но бесполезное. Я задам тебе тот же вопрос, который задал Пиркс. Кому опасен этот профессор? А точнее: кому станет безопаснее, если мы его пристрелим?

— Не знаю, штаб-кэп. Просто справедливость…

Корвин вздохнул и покачал головой.

— Справедливость, это самое большое дерьмо из всего, что придумано людьми.

— Что-что?

— Справедливость, это самое большое дерьмо, — повторил Корвин, — я могу объяснить, но несколько позже. Сейчас я обещал Хуану Ларосо, что приду в библиотеку и послушаю систематическое изложение проекта. Книжку «Город Галактики» я уже полистал.

— Ты это листал, и будешь слушать всю эту херню? — удивился флит-лейтенант Фоссо.

— Да, я буду слушать всю эту херню, потому что не вижу другого способа разобраться в происходящем. Если ты видишь — скажи.

— Да, вижу! У нас Хартия! Если у временных мигрантов родился киндер в Меганезии, и мигранты не уехали по-быстрому, то киндер становится нашим гражданином! Значит, киндеров надо отнять у тау-китян, которые, как видно, не могут толком их обеспечить ничем, и отдать в наши семьи по судебному конкурсу. По Хартии — так!

— По Хартии, — ответил Корвин, — если есть время, то следует не стрелять из пулемета, а посмотреть, подумать, разобраться, после чего уже решать. Решать в интересах foa, вот главное в Хартии. Или ты думаешь, буква важнее смысла?

— Не думаю, — буркнул флит-лейтенант.

Штаб-капитан похлопал его по спине, потом выбросил окурок сигары в синее ведро с радужной надписью «trash», и сделал первый шаг в сторону сооружения, которое на фотоснимке с дрона было идентифицировано, как офис (а оказалось библиотекой).

— Я с тобой, — сказал Пиркс, и поправил оружие на поясе, — нечего тут одному ходить.

— ОК, — согласился Корвин, и они вместе зашагали по дорожке, ведущей сквозь рощу кокосовых пальм. Капитан-лейтенант фон Вюрт проводил их взглядом, и произнес.

— Интересно: расскажет ли Ларосо, почему тут столько многоплодных беременностей? Почему-то мне кажется, что это из-за приема каких-то синтетических гормонов.

— Прикинь, разведка, — ответил Фоссо — у юных тау-китянок мозги намагничены. Они от большой дури могут какую угодно химию принимать для этой многоплодности.

— О том и разговор, — сказал Скир, — скажи своим ребятам, чтоб смотрели внимательно, поскольку этой химии должно быть немало на складе. Пусть ищут все необычное.

— ОК, разведка, я скомандую ребятам. Но я не понял, если мы что-то такое найдем, то дальше что? Как определить, та это химия, или нет?

— Определять, — ответил Скир, — будет Верховная судья Беверли, когда прилетит. Она биомедик по профессии. А может, Корвин и Пиркс прямо сейчас что-то выяснят.

…

Прогулка Корвина и Пиркса была внезапно прервана примерно на полпути.

— Пиркс! — заорал здоровенный голый бритоголовый чернокожий парень — типичный южноамериканский замбо, бросаясь им навстречу, — Пиркс! Ты помнишь? Я Хиддик!

— Блин, прекрати меня тискать! — прорычал Пиркс, пытаясь вырваться из его объятий.

— Что за на фиг? — произнес Корвин.

— Все ОК, — успокоил его Пиркс, — я где-то встречался с этим парнем. Значит, Хиддик?