Апостол Папуа и другие гуманисты. I. Мидгардсорм

— Да! — девчонка кивнула, — Название взял Станислав Лем из эллинского эпоса о Тесее. Может быть, ты читал этот миф. Там бандит Прокруст обманом заманивал людей, и привязывал к эталонной койке. Тем, кому койка была мала, Прокруст обрубал ноги, а другим, кому койка была велика, он вытягивал тело с помощью лебедки.

— …За такую педагогику Тесей пришил Прокруста! — договорил Корвин, — Я знаю мифы Эллады, и «Эдем» Лема читал, но не встречал термин «прокрустика» практически.

— Практически, — ответила Лилит, — прокрустика это империалистическая педагогика. Разве не так? Посмотри, как школы Первого мира превращают детей в живые куклы, у которых все одинаковое. Куклы приходится упаковать в разные модели тряпок, чтобы различать кукол, которым назначен разный статус в кукольном офисном планктоне.

Корвин резко вскинул вверх левую ладонь.

— Стоп! Ты абсолютизируешь западную педагогику. То, что ты обрисовала, это, как бы, педагогический идеал, но степень его достижения в Европе и Северной Америке, я бы сказал, две трети, не более. В исламских зонах ближе к ста процентам, но это другое.

— Я немного увлеклась, — признала она.

— Не ты, а автор текста, — поправил он, — ты ведь цитировала, я угадал?

— Да! Я цитировала по памяти из книги Ларосо.

— По ходу, у тебя отличная память! И ты, вероятно, помнишь, что там про воспитание.

— Ты и это не прочел? — удивилась Лилит.

— Я прочел, но по диагонали, и мог упустить что-то важное.

— Там очень кратко, — сообщила девушка, — в хорошо устроенном обществе, коммуниста воспитывает практика каждого часа жизни, начиная с самого рождения. Если обществу требуются педагоги, чтобы поддерживать свое устройство, то это дефектное общество.

— Это я читал, — отозвался Корвин, — и во второй фразе есть здравый смысл, но из первой фразы следует, что все общества, кроме коммунистического, устроены неправильно.

— Да! Ларосо везде это пишет.

— Ларосо везде это пишет… — повторил за ней штаб-капитан, — …И что из этого следует в практическом смысле? Как надо поступать с неправильно устроенным обществом?

— Никак.

— Хэх! В каком смысле никак?

— Кэп Корвин, — с легкой ноткой обиды в голосе, произнесла она, — Почему ты не прочел самые главные вещи? Ведь Ларосо в последней части книги ясно пишет: неправильно устроенные общества обречены на саморазрушение. Жаль, что они погибнут вместе с биосферой нашей прекрасной планеты, но это приговор истории, который невозможно отменить. Вот почему правильно устроенное общество должно уже сейчас готовиться к переселению на другие планеты. Земля, это первая попытка человечества. Неудачная.

— Охереть… — рефлекторно констатировал штаб-капитан.

…

*7. Анархистские судьи: психология и натурфилософия

Следующая дата, 23 июня, поздний вечер. Район аэродрома атолла Нукутепи.

Экстренная точка развертывания военно-спасательного спецназа.

27-летняя маори-метиска Беверли Мастерс, резерв-лейтенант биомедицинской службы Народного флота (и судья Верховного суда), пребывала на грани бешенства. Она резко откинула полог в дверном проеме большого круглого шатра, покрытого «болотными» камуфляжными узорами, и вышла под черное небо, полное ярких звезд. Усевшись на пластиковый ящик и, сделав пару глубоких вдохов и полных выдохов, она сказала:

— Гребла я в жопу форштевнем этот коммунистический звездолет! Hei foa! Кто сейчас угостит меня куревом, тому я поставлю кружку пива, когда найду здесь паб!

— На этом атолле вообще нет паба, сента Верховная судья, — проинформировал офицер-преторианец, вынимая из кармана пачку сигар «Captain Nemo» и зажигалку.

— Не люблю коммунистов! — заключила она, — И, называй меня просто «Беверли». Я не называю тебя «сен лейтенант Преторианской гвардии».

— ОК, Беверли, — офицер кивнул, — ты сними перчатки, они в крови, и в какой-то херне.

— Как блин, я их сниму? Они, блин, прилипли за три часа работы! Придется отлеплять сжатым воздухом, иначе ни хрена не получится.

— Просто протяни руки, и держи неподвижно, — предложил он.

— Ну, и?.. — спросила она, протягивая руки, — …O! Fuck!

— Теперь можно снять легко, да! — невозмутимо сказал преторианец, возвращая в чехол штатный штык-нож от пистолет-пулемета.

Беверли Мастерс хмыкнула, стянула с рук длинные резиновые перчатки, очень ровно разрезанные вдоль, и выбросила их в мусорный контейнер.

— Надо же, ни одной царапины. Мбу, тебе бы хирургом работать, при таком таланте.

— Не получится, Беверли. Я умею только резать, а лечить не умею, нет. Вот, ты хотела покурить. Только, это крепкие сигары.

— Нормально! — ответила она, прикурив, и выпустив из ноздрей струйки дыма, — Где ты учился так качественно резать, Мбу?

— На родине, в Бисау. Меня учил такой старый дедушка, который в прошлом веке резал португальских колониалистов, а потом сенегальских оккупантов. Большой эксперт.

— Хороший дедушка, — оценила Беверли, с удовольствием попыхивая сигарой.

— Очень хороший, — подтвердил офицер, и спросил, — А что девчонка с пятью детьми?