Арбалетчики князя Всеслава

Зрелище было увлекательнейшее. Омывшись и вволю поплавав, красотка вышла примерно по пояс, тщательно отжала косу, медленно обернулась всем телом, показывая великолепные верхние выпуклости, подняла глаза и увидела нас, а солнечные лучи осветили её лицо. Пожалуй, я выпал в осадок не меньше её, поскольку узнал Велию, как раз перед последним переходом и заплёвшую свои густые роскошные волосы в толстую косу...

Деваха ойкнула, инстинктивно отвернулась вполоборота и прикрыла грудь рукой, но потом улыбнулась и показала язычок, после чего помахала нам ручкой и плавно вышла из воды, дразнящее покачивая бёдрами. И взгляд её был скорее весёлым, чем осуждающим. Или мне показалось?

- Она пока ещё слишком юна для тебя, - с соблазнительной хрипотцей проворковала Астурда, - Иди ко мне, я излечу твои раны, - а глаза у чертовки хитрющие! Да и чего уж там! Нехорошо, конечно, было спалиться со шлюхой перед девчонкой, которая мне откровенно нравилась, но что сделано, то сделано. И разве не Астурду я желал, страдая от сухостоя во время похода? Охи и вздохи из-за дальних кустов, за которыми был занят добрым делом Васькин, являли собой заразительный пример, которому я охотно последовал...

Поздним вечером мы наконец пресытились женской лаской, а зудящие комары напомнили нам, что всё хорошо в меру. Добрая половина нашего отряда, упившись, дрыхла меж костров, дымок от которых был всё-таки несколько лучшей защитой от маленьких ночных кровососов, чем занавешенные грубыми циновками окна деревенских домов. Отсыпав Астурде горстку честно заработанных ей монет, я шутливо шлёпнул её по округлому заду и спросил:

- Ты нарочно подстроила эту встречу с Велией?

- Нет, что ты, клянусь богами! - но глаза опустила и улыбнулась краешками губ.

- И часто ты испытываешь терпение богов подобными клятвами?

- Они милостивы и прощают мелкие шалости, - на этот раз Астурда улыбнулась откровеннее, - Но тебе не о чем беспокоиться, и в этом я клянусь тебе по-настоящему!

Испанец же только посмеялся над моей оплошностью:

- Нашёл, из-за чего переживать! Это же античный мир! Да тут любой важный сеньор просто обязан иметь красивую рабыню-наложницу, а если достаточно богат и может себе позволить - то и целый гарем наложниц. И законные жёны вовсе не ревнуют к ним своих мужей.

- Точно?

- Ну, если не совсем уж отмороженные стервы. Но кто же, если он в здравом уме, на такой женится?

- Так у меня ж немного другой случай.

- У тебя ещё проще. Если не полагается ревновать к наложнице, то с какой стати ревновать к проститутке? Вот если бы она была любовницей, не берущей денег - тогда другое дело.

- Хорошо бы, чтобы ты оказался прав. Но тогда какой смысл ей было палить меня перед девчонкой?

- Палить - это значит сжигать? Или стрелять? А, понял! Нет, "палить" ТЕБЯ - никакого смысла. А вот показать тебе юную сеньориту обнажённой, да так, чтобы не нарушить приличий...

Утро показало, что Хренио не так уж и неправ. При встрече Велия не отвернулась и не надула губ, а весело и озорно улыбнулась, и у меня возникло подозрение, что накануне Астурда заработала несколько больше, чем получила от меня. И ещё я сильно заподозрил, что знаю источник её вчерашней "левой" подработки. Увиденный потом на её руке браслетик из стеклянных финикийских бус - точь в точь такой же, как тот, что порвала Велия при похищении, дабы дать нам дополнительный след - меня уже не удивил.

- Я же говорил тебе, что сеньорита положила на тебя глаз, - осклабился мент.

А после завтрака Тордул построил отряд, и мы зашагали на рудник. Там за наше отсутствие успели уже навести порядок. Узнав в моём рабе беглеца Нирула, начальник рудника устроил нешуточный скандал, требуя отдать парня ему для заслуженной кары. Давил он нахрапом, рассчитывая на авторитет высокой должности, но я-то ведь ему не подчинялся. А я не люблю, когда мне хамят, да ещё и те, кто не имеет на то законного права. Не один из воинов рудника ухмыльнулся, когда я спокойно и непринуждённо разжевал местному "царю и богу", что степень заслуг и провинностей МОИХ рабов решаю Я. Но когда тот нажаловался на мою "непочтительность" Тордулу, отец-командир, разобрав дело, принял мою сторону, и там, где начальник рудника уже не мог распознать голосов, его охранники гоготали, не таясь. И было отчего - вид их начальник имел такой, что от него было впору прикуривать. Надо полагать, нечасто они его таким наблюдали.