Дело было вот ещё в чём: ей нравился Рома. Нравился как мужчина. Когда она разыгрывала спектакль в его кабинете, то говорила в основном правду, играла роль самой себя. Он казался таким мужественным, уверенным, перспективным и…сексуальным в этой белой рубашке. В большей степени она согласилась на предложение Жени не из-за отведённой ей половины акций, а из-за возможности осуществить скрытую мечту — слиться с боссом в танце двух голых горячих тел. Хотя бы раз. Один чёртов раз.
Но этого не произошло, потому что Рома остался верен Насте.
Мария могла бы рассказать ему о камере, но поспешила как можно скорее выйти из кабинета, ненавидя себя. Чёрт, всё вышло так нелепо! Так абсурдно! Она была готова подставить человека и украсть у него половину заслуг, хотя про себя говорила, что он ей нравится! Не лицемерие ли это? О, дорогая, поверь! Ты не просто чуть не совратила мужчину, но и поставила под угрозу его отношения с девушкой. Такой тебя воспитывала мать? Такой?!
Целые сутки мысли о произошедшем в том кабинете (как же умело он целуется…) не отпускали её, хоть она и старалась закопать их глубоко в самые тёмные недра памяти. Что было, того не возвратишь, поэтому оставалось лишь ждать звонка от Жени и приготавливаться к новой жизни — жизни владельца развивающейся строительной компании.
Но вот Рома здесь, улыбающийся, слегка уставший и принёсший букет. Она больше не хотела участвовать в этих грязных играх и подставлять людей. Она хотела быть честной и искренне верила, что её честность хоть как-нибудь да окупится.
Мария повернулась к Роме, всё ещё прижимая к груди букет. Он смотрел на неё глазами влюблённого — в этом не было никаких сомнений. Так мужчина смотрит на женщину в конце первого свидания, когда надо, вроде как, попрощаться, но сердце подсказывает сделать что-то ещё. Обрадовалась ли она этому взгляду? На это могут ответить поднятые уголки её губ.
— Ром… — Она замолчала, пробуя его имя на вкус. Чувство вины вновь стало накатывать растущими волнами. — Сними верхнюю одежду и пройди до кухни. Мы поговорим там.
— Как скажешь, — он тепло улыбнулся, пробив оставшееся в Марии хладнокровие. Только сейчас она заметила, что ей начальник не был трезвым, хоть и достойно держался на ногах.
Он сам, без чьей-либо помощи снял пиджак и остался в белой рубашке, отлично подчёркивающей рельефные мышцы хозяина. Две верхние пуговицы были расстёгнуты. Мария с трудом удержала себя от того, чтобы расстегнуть остальные, выбросив к чёрту этот букет. Цветы — это, конечно, прекрасно, но страстный секс куда лучше.
— Проведи меня, пожалуйста, до кухни. Боюсь, сам я не справлюсь.
Они вместе пошли по коридору как влюблённая парочка, прогуливающаяся по парку. В какой-то момент Рома положил руку на её талию и нежно прижал к себе, отчего у Марии перехватило дыхание. Чёрт, она подавилась воздухом! Он застрял в горле мёртвым комом, когда мужская ладонь соскользнула к её бедру.
К её готовому взорваться бедру.
Тем не менее, она опустила его руку и продолжила идти как ни в чём не бывало, на каждом шагу убеждая себя, что так оно и есть. Когда же они подошли к кухне, из гостиной показалась Сяма — как всегда прекрасная и элегантная. На четырёх лапах она добралась до незваного гостя и селе перед ним, перегородив проход на кухню. Светлые глаза неприкрыто уставились в карие, будто ждали ответа на давно заданный, но безумно интересующий вопрос.
— Что это за чудо? — Рома наклонился и провёл пальцами по гладкой шёрстке.
— Её зовут Сяма. Она очень спокойная и рассудительная.
— Прямо как хозяйка, — снова эта улыбка, от которой растаяла бы даже Антарктида. Он ещё пару секунд помассировал Сяме шейку, потом выпрямился, повернулся к Марии и сделал то, отчего мир содрогнулся.
Накрыл женские плечи ладонями и тихо шепнул на ухо:
— Можешь закрыть её в любой другой комнате, кроме кухни и спальни?
Она прислонилась к двери и, закрыв глаза, глубоко вдохнула.
Он здесь, у неё дома, пьяный и искренний. Неужели это так? Господи, боже, да она о таком и не мечтала! Она… При одной только мысли, что сегодняшней ночью кровать с ней разделит кто-то ещё, руки Марии дико затряслись — пришлось вцепиться ими в халат, чтобы хоть как-то унять дрожь.
Сяма была заперта в гостиной, Рома (теперь Рома, Господи!) разливал на кухне вино, хранившееся до этого на балконе, а сама она спряталась в спальне, не веря, что всё происходит на самом деле. Но аромат его парфюма был настоящим. Его бархатный шёпот действительно щекотал ухо, пока губы парили так близко к коже! Говорят, когда у мужчины член наливается кровью, мог тут же отключается, отдавая управление рычагами его величеству Пенису. Это, конечно же, правда, но почему никто не вспоминает, что и у женщин есть подобные сдвиги, когда возбуждение переходит все границы, а влаги становится так много, что можно дважды затопить «Титаник»? Знаете ли, в этом случае мозг тоже уезжает на Бали, оставляя за главного инстинкты.
Мария подошла к зеркалу в полный рост и оглядела себя перед тем, как пойти на кухню.