Аристотель и Данте открывают тайны вселенной

Весь день я сидел в удобном кресле в комнате Данте, а он лежал на своей кровати и читал вслух стихи.

Я не старался их понять или разобраться, что они могут значить. Мне было все равно. Главное, что голос Данте был настоящим. И я чувствовал себя настоящим. До появления Данте, для меня было сложно находиться среди людей. Но он заставил меня задуматься, что разговаривать, чувствовать и просто жить это совершенно естественно. Но не в моем мире.

Вернувшись домой, я посмотрел значение слова «непостижимый». Это обозначает что-то, что трудно понять. Я выписал все синонимы к этому слову. «Непонятный». «Необъяснимый». «Загадочный». «Таинственный».

В тот день я выучил два новых слова. «Непостижимый». И «друг».

Слова обретают другое значение, когда ты пропустил их через себя.

ШЕСТЬ

Однажды вечером Данте зашел ко мне в гости и сам познакомился с моими родителями. Кто так делает?

— Я Данте Кинтана, — сказал он.

— Он учил меня плавать, — пояснил я. Не знаю почему, но я должен был сказать об этом родителям. А затем, посмотрев на маму, добавил: — Ты же просила меня не утонуть, вот я и нашел того, кто мне поможет сдержать обещание.

Отец взглянул на маму. Мне показалось, что они улыбнулись друг другу. Я знал, о чем они подумали. Наконец-то он нашел друга. Меня это раздражало.

Данте пожал моему отцу руку, а затем протянул ему книгу.

— Я принес вам подарок, — сказал он.

Я просто стоял там и наблюдал. Я видел эту книгу у него дома на кофейном столике. Это был альбом с работами мексиканских художников. Он казался таким взрослым, а вовсе не пятнадцатилетним парнем. Каким-то образом, даже его длинные волосы, которые он всегда носил распущенными, делали его более взрослым.

Мой отец заулыбался, рассматривая книгу и сказал:

— Данте, это очень великодушно с твоей стороны, но я не знаю, могу ли я её принять.

Мой папа держал книгу так осторожно, будто боялся повредить её. Они с мамой переглянулись. Мама и папа часто так делали. Они любили общаться взглядами. Я пытался угадать, что же они хотели сказать друг другу этими взглядами.

— Она о мексиканском искусстве, — сказал Данте. — Поэтому вы должны её взять.

Я почти увидел, как заработал его мозг, пытаясь придумать убедительный аргумент. Убедительный, но в тоже время правдивый аргумент.

— Мои родители не хотели отпускать меня к вам с пустыми руками.

Он посмотрел на моего отца очень серьезно и добавил:

— Так что, вы должны её принять.

Мама взяла у отца книгу и посмотрела на обложку.

— Это очень красивая книга. Спасибо, Данте.

— Вы должны благодарить моего отца. Это была его идея.

Отец улыбнулся. Это был уже второй раз за последние пару минут. Это на него не похоже. Папа не часто улыбается.

— Поблагодари своего отца от моего имени, Данте.

Мой папа взял книгу и сел в кресло. Словно это была драгоценность. Видите, я совсем не понимаю своего отца. Я никогда не могу угадать его реакцию на какие-то вещи. Никогда.

СЕМЬ

— В твоей комнате ничего нет.

— Тут есть кровать, радиоприемник, кресло-качалка, книжный шкаф и немного книг. Это не ничего.

— На стенах ничего нет.

— Я снял мои постеры.

— Почему?

— Мне они не нравились.

— Ты как монах.

— Ага. Аристотель-монах.

— У тебя есть хобби?

— Конечно. Пялиться на голые стены.

— Может, ты станешь священником?

— Чтобы быть священником надо верить в бога.

— Ты не веришь в бога? Даже самую малость?

— Может только если чуть-чуть.

— Значит ты скептик?

— Конечно. Я католик-скептик.

Данте громко рассмеялся.

— Я не сказал ничего смешного.

— Я знаю. Но это смешно.

— Ты думаешь это плохо, сомневаться?

— Нет. Я думаю это умно.

— Я не считаю себя слишком умным. Не таким умным как ты, Данте.

— Ты умный, Ари. Очень умный. Да и быть умным ничего не значит. Люди всегда потешаются над тобой. Мой отец говорит, что это в порядке вещей. Знаешь, что он говорит мне? «Данте, ты мыслящий человек. Это то, кем ты являешься. Не надо этого стыдиться».

Я заметил, что его улыбка стала немного грустной. Может быть, каждый из нас в немного грустит. Может быть.

— Ари, я стараюсь не стыдиться этого.

Я прекрасно знал, что значит стыд. Только в отличие от меня, Данте знал причину своего стыда. А я нет.

Данте. Он мне очень нравился. Очень, очень нравился.

ВОСЕМЬ

Я наблюдал, как отец листает страницы. Было очевидно, что ему нравится эта книга. И благодаря этой книге я узнал кое-что новое о своем отце. Прежде чем пойти на флот, он изучал искусство. Это никак не вписывалось в мое представление об отце. Но мне нравилась эта идея.

Однажды вечером, изучая книгу, он подозвал меня к себе.

— Посмотри, — сказал он, — это фреска Ороско.

Я взглянул на репродукцию в книге. Но меня больше заинтересовал палец отца, которым он указывал на картину. Этот палец нажимал на курок во время войны. Этот палец прикасался к моей маме в самых интимных местах. Мне хотелось сказать что-нибудь, задать вопрос. Но я не мог. У меня в горле застрял ком. Я просто кивнул.