Аритмия

Я и себе-то до сих пор не могу простить свою беспросветную глупость.

Аккуратно высвобождаю свою руку и встаю.

Меня будто в блендере перемолотили. Аж дурно.

— Даш…

Уже разворачиваюсь, чтобы уйти, но все же решаюсь задать самый главный вопрос.

— А Яну ты всю правду тогда рассказал?

Глупое сердце отчего-то замирает, ожидая его ответа.

— Теперь всю, — поворачивается битой скулой ко мне.

— То есть только сейчас…

— Даш, — перебивает меня, — про свой поцелуй сказал ему сразу, а про остальное…

Почему-то я так и думала.

— А ты, оказывается, трус, Ром.

Опускает голову и сжимает челюсти.

Киваю. Ухожу прочь. Быстро снимаю с вешалки куртку и вылетаю из кофейни, даже не потрудившись ее надеть.

И вот здесь, уже на улице, меня накрывает.

Слезы застилают глаза, безостановочно текут по щекам и солью замирают на губах…

Опыт — жестокий учитель, Даша. Но объясняет доходчиво.

Глава 29. Потерянная совесть

Ян

Беркутов возвращается в машину. Кислая морда, щенячий взгляд.

— На кой икс ты довел ее до истерики? — спрашиваю, забирая свой стакан с кофе.

— При мне не плакала, — растерянно сообщает этот кретин.

Пыталась «держать лицо»?

Что ж, похвально…

— И как прошло? Почистил карму? — кручу руль, чтобы объехать «Рено», неудачно припарковавшееся впереди.

— Ни хера не полегчало, — вздыхает он сопливо. — Даже хуже как будто стало.

— Потому что искру, Рома, тушат до пожара…

Кивает, соглашаясь, и откидывается на сиденье.

— Жалко ее… — понуро опускает голову.

— Сама виновата.

— Ну как сказать, — опять заводит свою шарманку он.

Да никак. Осталась бы дома в тот вечер, сберегла бы свою драгоценную репутацию.

— Сидел там, мямлил… и как-то… так стремно перед ней было…

Тяжко вздыхает и лупится в потолок.

— Н-да, Рома, как теряют совесть, видел неоднократно, а вот как ищут, вижу впервые, — хмыкаю, скосив на него взгляд.

Какое-то время молчит, уставившись на дорогу.

— Че завис? — интересуюсь, когда пауза затягивается.

— Мы ведь жизнь ей сломали, Ян.

— Ты никак из образа не выйдешь, Беркут? Кринжово получилось, не спорю, но в целом… не смертельно.

Учится в одном из лучших вузов страны, работает и даже колхозника какого-то себе нашла.

— Сказала, что все от нее тогда отвернулись. Родственники, предки, брат…

Относительно предков вполне ожидаемо.

— Представь, какая жесть творилась у нее дома.

— Мне плевать.

— Совсем?

— Это ты решил во грехах покаяться и закрыть гештальт. Не я, — включаю поворотник и сворачиваю влево.

— Извиниться перед ней не хочешь?

— И даже мысли такой не возникало.

— Да ну не верю, Ян! Ты слишком жестоко наказал ее, — осуждающе качает головой.

Ее или себя — большой вопрос.

— Есть вещи, которые нельзя прощать, Рома.

— Брось! Ты серьезно? — вскидывается он. — Да она вообще не соображала с кем и что делает! Говорю же, под таблетками была.

— Не об этом речь. Я о себе.

Затыкается. Дошло наконец…

— И все-таки тебе не плевать. До сих пор.

— С чего бы…

— Да хотя бы с того, что ты оказался с ней в одной академии.

— И?

— И это наводит на определенные размышления.

— Какие?

— Что все это — не случайность, — многозначительно заключает он.

— Ну прямо Шерлок, ни дать, ни взять! — усмехаюсь.

— Скандал с факультетом юриспруденции в МГУ — это понятно. Ты решил показать зубы отцу. Но какие черти понесли тебя в ПМГА? Не проще было остаться и просто поступить на другой факультет? И потом ты ведь…

— Куда едем сейчас? — перебиваю его разглагольствования.

Снова вздыхает, достает телефон и бросает взгляд на часы.

— Забей в навигатор, — диктует адрес.

— Недалеко…

— Поехали.

Зачем туда направляемся, не спрашиваю. Итак понятно. Никак не успокоится. Роет носом землю уже который месяц. Ищет исчезнувшую зазнобу. Пока безрезультатно.

— Че с батей, кстати, вы по-прежнему в контрах?

— Да, — разминаю затекшую шею.

— Ключи от тачки так и не вернул?

— Нет. Блокирнул мне все карты и счет в банке.

Думает, напугал.

— Зашибись. И на что существуешь?

— Остатки былой роскоши трачу.

— Хитрожопый.

— Предусмотрительный.

Включаю музло и увеличиваю громкость. Вообще не прет сейчас разговаривать. Ни про Арсеньеву, чье заплаканное лицо до сих пор стоит перед глазами, ни про папашу, развязавшего со мной войну.

Минут через пятнадцать навигатор сообщает о прибытии к точке маршрута.

— Университет МВД, Беркутов? — уточняю на всякий случай.

— Да, он.

Занятно.

Выбирается из тачки. Закрывает дверь и кому-то звонит.

Я тем временем просматриваю список входящих сообщений. Пашу. Мирзоев. Инга. Мать…

Палец замирает на секунду. Но потом я все-таки жму открыть.

О встрече просит.

Зачем? Уходя, уходи…

Вот ведь странное дело. Раньше я презирал ее за то, что она живет с папашей. А теперь презираю за то, что решила уйти. К этому своему водителю…