Аркадия

Итак, пастухи, разбросайте по земле травы и листву, покройте свежими ветвями прозрачные источники, ибо душе нашего Андрогея угодно, чтобы мы делали это в его честь. О блаженный Андрогей, прощай, прощай навек! Вот пастушеский Аполлон, предивно украшенный, грядет к твоей могиле увенчать тебя душистыми венками. И фавны, украсив гирляндами рога, нагруженные лесными дарами, несут тебе, кто что и откуда может: от полей – колосья, от ягодников – гроздья ягод с листвой, от всякого дерева – зрелые плоды. Соревнуясь с ними, обитающие поблизости нимфы, столь некогда любимые и почитаемые тобой, ныне идут, неся корзины, полные белых цветов и душистых яблок, воздавая тебе должную честь. А что еще дороже, – и более долговечным даром смертному праху воздать невозможно, – Музы приносят тебе стихи; слышишь, стихи дарят тебе Музы! А мы, с нашими свирелями, поем и будем петь тебя всегда, доколе наши стада пасутся в этих лесах. И эти пинии, и эти дубы, и эти платаны, покуда мир стоит, будут шелестеть твое имя; и быки со всеми стадами будут во всякое время года возносить почести твоей тени, громким мычанием призывая тебя в гулких рощах. Итак, отныне и впредь ты навсегда пребудешь в числе наших божеств, и как Вакху и святой Церере, так и на твоих алтарях мы будем приносить подобающие жертвы – если будет холод, то на огне, а если зной – в прохладной тени. И пока ядовитые тисы не начнут приносить сладкий мед, а сладкие цветы – горький, пока пшеницу жнут летом, а черные оливки собирают зимой, в этих краях не умолкнет слава твоя.

Окончив говорить, он взял свирель, висевшую у него за плечом, и заиграл на ней. Услышав этот наигрыш, Эргаст, еще со слезами на глазах, раскрыл уста для пения:

Эклога пятая

Эргаст над могилой