Аркана

Я молчала. Я ничего не ела. Не притронулась к напиткам. Ждала. Затаила дыхание, чтобы не чувствовать, как горечь входит в мой нос, оседает пылью в горле, а потом достигает лёгких и жжёт. Как только все закончили, я почувствовала свой вдох, что замер где-то в горле комом. Женщина ушла, оставив меня с двумя мужчинами. Слуги убрали со стола и когда голос Атласа долетел до меня, разбив тот призрачный кокон спокойствия, которым оплела себя, я вздрогнула.

— Вил просит тебя погадать ему.

Вытерев потные ладони о платье, я заметила, как Атлас поднялся, приказав мне рукой, следовать за ним. Он подошёл в безмолвному мужчине и отодвинул стул справа. Ноги дрожали, как и руки, когда я опустилась на место. А потом вспомнила, что при мне не было карт. Это отчасти помогло выдохнуть. Нет карт, нет предсказаний. Но я не учла того, что Атлас подготовился. Он отлично знал, что делает.

Протянул руку, в которой лежала колода. Не просто новых нет это те самые карты, которые подарила мне бабушка Ружа. Холодок пробежал по позвоночнику призывая оглянуться и найти ответ в глазах Атласа, но я сдержалась. Прикусила губу, чтобы не сказать лишнего и тогда готова была вскочить и бежать да только руки Атласа на моих плечах не позволили. Приковали к стулу.

Вил смотрел на меня мутными глазами, словно в зрачок ему ввели белое вещество. Его лицо испещрено морщинами глубокими древними. Его губы тонкой линией пересекали лицо сухие потрескавшиеся. Руки застыли в одном положении, крепко вцепившись в подлокотники кресла. Волосы седые. Я представляла себе мужчину лет пятидесяти мрачного загадочного, но не старика. Он угасал. Он был таким же, как земля и дом — пустым. Безжизненным. Словно нечто высосало саму душу сущность из его тела.

Грубые руки на моих плечах заставили оторваться от лица старика и сосредоточится на моих руках. Я хотела огрызнуться зашипеть как кошка на Атласа и умчаться со всех ног подальше из этого мёртвого дома, но не могла. Он не отпустит и если я попробую сбежать догонит, заставит остаться и сделать, то чего хотел он.

Без лишних слов я протянула колоду Вилу, чтобы он коснулся карт. Выбрал те, которые были его, чтобы я могла рассказать. Ответить на вопросы. И когда я раскрывала их одну за другой, моё дыхание прерывалось. Я уже не чувствовала стальной захват Атласа, потому что в моей голове билась какая-то сильная чёрная мысль из прошлого. Она словно птица хотела выпорхнуть на волю и дать мне правду горькую ту, которая накормит моих демонов. Удовлетворит жаждущую часть меня ту, которая искала ответы. Но я не могла понять. Не знала, не понимала, как открыть ту клеть и впустить в своё сознание истину.

Расклад из пяти карт перед моими глазами. Первая отображала состояние того, кто спрашивал — Вил. Она имела наибольший вес, с ней нужно было увязать остальные значения карт. Старший аркан «Повешенный» он вспыхнул в моём сознании. Я видела подобную раскладку карт, но не могла поверить. Нельзя разложить два одинаковых сеанса разным людям. И я никогда не гадала для подобных мрачных таинственных личностей, но могла поклясться, что видела уже подобный набор карт.

— Роль жертвы, — шёпотом с губ сползло и упало между мной и Вилом. — Ваша роль опасна и непоколебима. Я не могу сказать, кто стоит в прошлым тот, кто причастен, умышленно сделал подобное, но карты говорят о власти. Силе. Безумие.

Подняв взгляд, я встретила его мутные глаза и сглотнула, решив выпалить всё одним разом. Не желала больше оставаться там, где сам воздух душил меня.

— Беспринципный. Вы мыслите нестандартно и действуете только в своих интересах разрушающе для окружающих. Вы власть. Вы страх. Вы сила, с которой каждый должен мириться признавать и покоряться. А ещё эмоциональная нестабильность.

БЕЗУМИЕ. Да Вил выглядел именно таким и это напомнило мне частые уходы мамы в лес. Её нездоровую любовь к воде. Её манию оставаться одной избегать людей, и позволить сознанию диктовать иные правила. Она верила, что её мир другой. Не такой, как наш. Позволила себе упасть в могилу сознания из которой она не смогла выбраться.

Мои руки похолодели. По спине пополз змеёй холод такой ледяной и разрушительный, что мне хотелось свернуться и превратится в невидимку. Спрятаться от зла, что пропитало стены и коснулось меня. Чем больше я оставалась в этом доме, тем хуже себя чувствовала.

В могильной тишине я собрала карты и положила их в карман юбки. Потом поднялась. Атлас больше не удерживал меня, пригвождая к стулу, и я не стала спрашивать разрешения. Развернулась и пошла прочь, помня, где выход. Я больше не могла оставаться в том доме. Бакадимор — это монстр и он жрал меня так же, как церковь. Земля та, на которой стоял замок, она распространяла свою плесень дальше и затронула те места, которых не должна была касаться. Медленно то, что пропитало замок болью и уродством отравляло живую землю, заражало, питалось её цветом и дыханием ветра, превращая в унылую мёртвую почву, в которой ни растёт трава, ни цветут деревья, ни живут животные.

— Ты плохо слушала, когда я сказал, что в одиночку никто не ходит по замку.