Аркана

Атлас отстранился вновь, откинувшись к стене, он всё ещё не отвёл глаз, позволив мне видеть каждую эмоцию. И я словно голодный странник пожирала то, что читала в тёмных глубинах.

— Мне десять было, когда рядом с нашим городом остановился табор. Та ночь изменила мою жизнь непросто на две разные судьбы, она перевернулась. То, что я считал добром стало злом. То, во что верил, обратило меня против моей семьи.

Его слова каждое из них плетьми стискивали мою душу изнутри. Ломали. Безжалостно. И так отчаянно что я всхлипнула, закусив губу. Атлас поймал мой взгляд и что-то в тот момент промелькнуло там за пеленой его гнева грубости и мрака. Нечто вязкое, но оно протянуло свои когти и вцепилось в меня безжалостной хваткой.

— Я всегда знал, что однажды встречу тебя. Знал только место, но не момент, когда это случится, — он взял мою ладонь, раскрыл и провёл пальцем по линиям на коже. — Многое можно узнать от человека, если умела пользоваться словами. Обладать той незримой нитью убеждения. Манипулировать туманить сознание и добиваться всего, чего пожелаешь. Моим сознание так долго играли, что теперь оно уродливо. Исковеркано. Я по обычаю играл с братом в догонялки, когда меня остановила добрая улыбка той женщины. После той встречи я и нанёс символ защиты. Точнее, меня заставили.

— Кто? — шёпотом тихим, выдыхая тот вопрос, знала ответ и это вибрировало во мне.

— Ружа, — его ответ упал в мою душу и запечатался на её дне. — Она та самая гадалка, которая схватила за руку и велела сесть напротив неё, когда я бегал в лесу. А потом она заглянула в мои глаза и рассказала про тебя. Девушку, которую однажды я встречу. Девушку, которая станет…

— Камнем преткновения для твоей веры, — закончила вместе с ним.

Внутри у меня прозвучал раскат грома. Глубокий взгляд Атласа в тот момент склеил все разбросанные до этого момента картины в единое полотно. И чем больше я смотрела на него, тем больше страшилась.

— В тот самый первый раз. Как только встретились наши взгляды, всё было решено, и ты знаешь это. Чувствуешь. Соприкосновение наших душ. Притяжение. Тяга непреодолимая.

Всхлип готов был сорваться соскользнуть гремучей змеёй из горла, когда губы Атласа накрыли мои. Он дёрнул, и я упала в его объятия, позволив сожрать мою боль, которая бомбила изнутри. Атлас сначала выпил моё дыхание, властвуя своим языком вторгаясь жёстко отчаянно и грубо, а потом сосал мою губу ожидая, когда моё успокоится и перестанет трястись.

— На рассвете Вори уезжает с цирком, — шепнула ему в грудь.

Боялась заглянуть в глаза. Не знала наверняка что увижу там. Прочту ли обещание или уверенность в том, что мне нужно остаться здесь. А потом земля ушла у меня из-под ног, когда Атлас отстранился, оттолкнув, поставил на ноги и поднялся. Его тон он адской болью задел меня, перемешал все чувства в голове и сбросил вниз с того самого высокого обрыва, и я летела. И я падала и орала, как ненормальная только всё это происходило в моей голове.

— Уезжай.

Он развернулся и покинул трейлер, забрав с собой весь воздух. Я задыхалась. Я орала внутри себя, но там стояла как статуя, теперь понимая, как Атлас проделывал подобное. Сильные пожирающие эмоции они способны сделать из тебя гранит. Превратить в камень, чтобы не чувствовать. Оттолкнуть все эмоции, которые словно цунами водоворотом тугим затягивали на дно, топили, убивали и жгли.

Восемнадцать

Страх

Теперь я понимала, почему не сошла с ума, когда нашла маму мёртвой. Её хладный труп всё ещё чётко сидел в моём сознании, но в тот момент, когда произошла та трагедия, я подавила в себе страх и боль. Запретила эмоциям мешать. Блокировала любые чувства, которые могли всплыть во мне, которые словно петарды взрывались изнутри, и каждая новая била больнее и на том месте кровавое месиво образовалось. Чтобы избежать этого, чтобы не потерять себя я поставила блок.

Также поступила и в тот момент, когда Атлас приказом гравийным велел уезжать. Рассвет он коснулся меня пробуждая, но мозг был пуст. Не осталось ничего. Никаких эмоций, но я всё же ощущала зловонный запах едкой боли, что огнём металась в душе. Те чувства они бродили под кожей словно вражеское войско и кололи. Мне хотелось чесать кожу, чтобы вырвать их соскоблить из тела вынуть из сознания, но я не могла. Если откроюсь, позволю надежде, что взорвалась будто бомба огромная и безобразная снова взять главенство у того вражеского войска сломаюсь. И я понимала, это станет последней каплей в моём море безумия. Тогда я точно стану той самой СУМАСШЕДШЕЙ, которую всегда боялась увидеть во взгляде, когда смотрела на своё лицо.

Ясми суетилась, рядом собираясь в путь, а я только исполняла её приказы, не позволив себе думать. Тот шаг он снова кинул меня в кипящий котёл агонии, в котором я варилась заживо и не могла восстановиться.

— Ну почему ты такая рассеянная, Зафира? — ворчала Ясми, когда я в очередной раз переиначила её наказание. — Что происходит? Ну же девочка поговори со мной.