Архангелы и Ко

— Это он сказал (вопрос); это он сказал; это отрыгнутый тучами тот, который делает (исполнитель, функционер, выбираю «исполнитель») сказал; это не он сказал, исполнитель не мог сказать; он до текущего времени продолжает стоять, совсем как проклятый тем, кто создал все и всех (много значений, выбираю «Создатель»), возможно, он и есть проклятый Создателем (вопрос); это не он сказал, это сказал маленький, который на нем; непереводимое выражение; сказал тот, кто на (вопрос), как такое может быть (вопрос); у тех, кого отрыгивают тучи, много такого, чего не может быть; а что он сказал (вопрос); он сказал, что пришел не для того, чтобы вынуть из кого-нибудь то, что внутри…

Коми на секунду прервался и вдруг выдал, уже пробуя насытить перевод интонационностью — весомо так выдал, словно бы приговор: «Любимец Создателя».

Электронный переводчик снова замолк. Бухгалтер Рашн ждал продолжения, ждал, а потом, не дождавшись, залихватски махнул на все рукой (мысленно) и отважился наконец повернуть голову.

По-прежнему загораживали полмира три верховые фигуры; по-прежнему вертелись в седлах, исходили визгливым стрекотом кудлатые всадники (интересно, как они сами без комп-обработки разбираются, что в этом стрекоте значаще, а что нет?)… Вот только нелепые помеси луков с ружьями в лапах двоих из них целились теперь льдистыми наконечниками вложенных стрел не в Матвея Молчанова, а в низкое неприятное небо.

Впрочем, стоило только «любимцу Создателя» обнаглеть и приподняться (не на ноги даже, лишь на колени), как алмазные острия разом вернулись в исходное положение. Наверное, один из аборигенских арбалетчиков при этом дал своей «лошади» каких-то байсанских шенкелей, поскольку та замотала головой, хрипя и повизгивая.

А потом вновь ожил ноут-транслэйтор:

— Ты, отрыгнутый тучами, пришел не любоваться нашими внутренностями. А зачем ты пришел?

Да, комп, похоже, уже изрядно подразобрался и с интонациями аборигенов, и с вариантами перевода разных заковыристых слов. Все-таки, оказывается, «Полиглот-1001» не такая уж никчемная писанина… если, конечно, комп с интонациями и вариантами перевода освоился правильно. Что ж, кто не верит, пусть проверит… Да не о том ты думаешь, ты, отрыгнутый тучами любимец местного Создателя! Не о том! Давай-ка соображай, ради чего ты сюда отрыгнулся! Да быстро соображай, покуда этим макакам не опостылело ждать… покуда у которой-нибудь из них пальчик не свело на спусковом крючке… или что там его заменяет в этих идиотских стрелялках?

И вдруг Матвея осенило. То ли вспомянулись ему виданные в детстве вестерны, то ли идейка дообсусоливалась уже до полного автоматизма своего воплощения, а то ли просто по какому-то недоступному логике наитию он вдруг ляпнул, тыча пальцем в сторону прислоненной к бревноподобным головешкам винтовке:

— Я пришел продать вам вот это.

Судя по стремительной скороговорке, так и брызнувшей из ноута в интерком, всадников сам факт предложения не удивил. Их, всадников, озаботила практическая сторона дела.

«Он предлагает хорошее. Злое оружие» — «Отрыгнутая тучами вещь не будет слушаться наших исполнителей». — «Будет. Это просто: нажать. Я видел куда». — «Но зачем отдавать вещи за то, что можно взять безвозмездно? А ему — стрелу. В глаз». — «Правило (обычай, закон, уголовный кодекс; выбираю „обычай") говорит: не обижать тех, кто ходит между поселками менять вещи на вещи» — «Обычай касается только тех, кто проклят Создателем. Обычай молчит про отрыгнутые тучами дурно пахнущие гениталии полуразложившихся жабродышащих слизней».

А потом кто-то из всадников опять произнес: «Любимец Создателя». И перебранку словно бы обрубили.

— Что ты хочешь за свою не пригодную ни к чему полезному смеющуюся дубинку? — перевел ноут уже явно к Матвею обращенный вопрос.

Тот пару секунд соображал, что такое «смеющаяся дубинка». Сообразив, ответил:

— Наконечники стрел.

— В глаз, — перевел комп-транслэйтор мгновенно последовавшую встречную реплику. И добавил: — Фиксирую множественные внесмысловые эмоциоиасыщенные звуки, обозначающие высшую степень проявления положительных эмоций.

То есть, значит, всадники ржут как лошади. Это, значит, шутка была. Значит, у них и чувство юмора имеется. Правда, юморочек этот под стать крэнговскому — так чего ж еще ожидать от примитивного дикарского разума?

Бухгалтер Рашн крепко закусил губу, сдерживая очередной пароксизм истеричного хихиканья. Вот прямо так, с до крови прикушенной губой, он и вымямлил:

— Не в глаз. В карман. В сумку. В эти… как там у вас… вьюки.

Черт знает, как комп перевел всю эту багажную терминологию. Наверное, удачно перевел, потому что с ответом всадники не промедлили:

— Хорошо. Одна дубинка — одна стрела.

— Десять стрел, — сказал Матвей.

— Пять, — сказали всадники.

Вот вам и сказочки про совершенно чуждый тип разума. Таких чуждых на любой земной толкучке больше, чем некастрированных тараканов.

Матвей вздохнул, потом еще раз вздохнул, а потом сказал:

— Ладно. Подавитесь, мартышки.