Архимаги не ищут легких путей! Книга 4

— Да-да-да-да! — встрепенулся Парацельс. — Я полностью с вами согласен, так больше продолжаться не может, ибо вот и вообще! Все силы мы должны бросить на то, чтобы выдрать империалистической гидре сердце, а бесполезным отсечением голов пусть всякие бунтовщики и мятежники занимаются, не понимающие сути революции! Верно я говорю?

Изабелла смотрела на Парацельса, слегка приоткрыв ротик с пухлыми губками.

«Похоже, я слегка перестарался, — подумал волшебник. — Нельзя женщинам сразу столько умностей сыпать, не переварят. Надо мягше, нежнее, про туфли и фигуру».

— Короче, — Парацельс рубанул перед собой рукой. — Я согласен.

— На что? — спросила Изабелла слабым голосом.

— На то, что вы мне сейчас предложите.

— А что я вам сейчас предложу?

— Не знаю, — Парацельс опустил глазки и начал выводить пальцем узоры по столу. — Я такой скромный временами, а вы, горячие южанки, такие… Но я всё равно согласен заранее!

— Я совсем не это хотела предложить! — Изабелла почему-то слегка покраснела.

— А что хотели?

— Присоединиться к нам…

— Вот с этого и надо было начинать! Эх, женщины, вечно вы всё на любофф переводите. Ладно, где у вас тут в революционеры записывают?

— Мы не ведём записей.

— То есть всё упрощено? Слава Богам, — облегчённо выдохнул Парацель. — А то я уж испугался традиционных процедур…

— Каких ещё процедур?

— Ну там пивка тяпнуть и по бабам… Во имя закрепления боевого революционного союза. Не хочешь — а надо, ибо свято!

— Я не собираюсь с вами ни по каким бабам! — возмутилась Изабелла. Даже слегка привстала из-за переполняющих её чувств.

— А тяпнуть, значит, не против? Хорошо, хорошо, не надо на меня так смотреть, я просто деликатно, аки нежный зверь слон, указываю на двусмысленность ваших слов. Давайте, рассказывайте, чего, где и как, чтобы, так сказать, общая картина! Да?

— У вас невозможная манера речи, архимаг…

— Увы, великая мудрость накладывает свой отпечаток, — грустно произнёс архимаг. — Где мои сто годочков…

— Следуйте за мной, — Изабелла упёрлась руками в стол и поднялась с таким видом, словно тащила на плечах гору. — Я познакомлю вас кое с кем.

Пещера, в которой беседовали Парацельс и Изабелла, являлась лишь одной из многих, образующих обширную шахту, прорытую в незапамятные времена гномами или другим подземным народцем. Сеть коридоров и пещер тянулась на многие километры, выходя далеко за пределы Квимполя. Никто никогда не исследовал их. Более того, в городе до сих пор мало кто знал, что живёт, фактически, на хорошенько изъеденном червями «сыре». Шахту случайно обнаружил один из должников банка Подлюччи, решивший скрыться от преследовавших его людей Филио через канализацию и случайно провалившийся через пролом в полу.

Сообразив, что пещеры могут послужить неплохим убежищем, беглец перетащил в них свою семью, родственников, знакомых… вскоре образовалось что-то вроде небольшой коммуны, состоявшей преимущественно из беглых должников или других людей, так или иначе попавших к мэру в немилость. А когда к беглецам стали присоединяться бывшие стражники и прочие люди, понимающие в военном деле, как-то сама собой родилась идея восстания — прогнать «Подлюч» и монахов-дармоедов, установить народовластие и самим выбирать себе правителей.

Парацельс на собственном опыте убедился, что жизнь в пещере — не из приятных. Во время перехода часто приходилось идти согнувшись, протискиваться между узкими стенами, а несколько раз из-за низких потолков даже опускаться на четвереньки (в таких случаях Парацельс, вспоминая о хороших манерах, позволял Изабелле идти первой). Свежесть воздуха тоже оставляла желать лучшего — в иных чуланах в башне архимага воздух был не такой затхлый.

Провизию, оружие и другое необходимое повстанцы получали из города. Поддерживающие бунт горожане — то есть практически все — утром оставляли «посылки» в заранее оговорённых местах, а в полдень за ними приходили повстанцы. Часто происходили встречи с глазу на глаз — обычно в кабаках и прочих питейных заведениях.

Ну и, разумеется, какой же хороший бунт без символа? Своим знаком повстанцы выбрали пальму, напоминавшую о старых добрых языческих временах, когда все вопросы решали на вече, а князья не могли и слова сказать против воли народа, когда никто ещё не слышал о ворах-Подлюччи и монахах-дармоедах… Старые боги здесь были в большом почёте.

— Мы пришли, — Изабелла вошла в большую пещеру. Следом ввалился основательно пропылившийся архимаг. — Здесь у нас что-то вроде казарм.

Парацельс поправил солнцезащитные очки — из-за них он почти ничего не видел в окружающем полумраке, но пафос, как известно, дороже — и оглядел собравшихся в пещере. Несколько десятков мужчин в кожаных доспехах и с тренировочными мечами в руках окружили двух бойцов, сошедшихся в поединке в центре пещеры. Парацельс за свою долгую жизнь повидал немало воинов, а потому сразу понял — тренирующиеся «бойцы» всего лишь бывшие горожане — ремесленники, торговцы, булочники, кузнецы — ещё вчера не знавшие, с какой стороны браться за меч.