Архив еврейской истории. Том 14

Император не захотел или не смог самолично определиться в возникшей проблеме и в апреле 1800 года переслал прошение «обер-раббина еврея Хаима», описывающего «притеснения и гонения, претерпеваемые им от какой-то новой секты», генерал-прокурору Сената генералу от инфантерии П. X. Обольянинову, а тот отправил его к литовскому военному губернатору генералу от инфантерии М. И. Голенищеву-Кутузову. Однако поскольку в Литве о секте «Шабзус-Цвинкус» ничего не было известно, а сам проситель проживал в Пинске, будущий генерал-фельдмаршал и герой Отечественной войны 1812 года отправил петицию раввина минскому гражданскому губернатору действительному статскому советнику 3. Я. Карнееву, который впоследствии обвинил Хаймовича в подлоге и высказался против удовлетворения его жалобы. Объяснив, что секта, «по ученому Шабзус-Цвинкус, а попросту называемая Китаевою», — это хасиды, губернатор сообщил, что «секта сия, равно древней их, существуя по городам Минской губернии, ведет себя покойно и все государственные подати платит равно с другими». Указанному письму Карнеева предшествовало секретное расследование комиссионера Провиантского штата П. Н. Хрущова, сообщившего в отчете от 10 сентября 1800 года, что еще в 1798 году проводилось следствие о секте «каролинов или хосодов» в Белорусской и Литовской губерниях, что ее возглавляет «рабин Борухович» («что у нас митрополит или патриарх») и что «таинство оной секты при отправлении богомолья кричать во всю силу и лезть на стену, а чрез то привесть себя в безпамятство»[681]

. На основе записки Карнеева военный губернатор Голенищев-Кутузов представил императору свой доклад, указав в нем, что секта «ничего противного не токмо правительству, но и самой их религии в себе не заключает, кроме отриновения ими некоторых заблуждений, помещаемых в последней». Кроме того, генерал-губернатор объяснил одно из наименований хасидов «китаевцами»: поскольку «ученнейшие между ними, по особому правилу, не могут носить иного платья, как из бумажной материи, и потому носят обыкновенно китайчатое»[682]

. Донесение Голенищева-Кутузова с приложенными к нему бумагами поступило на рассмотрение в Правительствующий Сенат.

В то же время рабби Авигдору удалось добиться в самом начале октября в Гатчине аудиенции у Павла I; видимо, об этом факте он сообщил: «И так как я понравился государю Павлу, как это всем известно, то я…»[683]

. На этой встрече бывший пинский «обер-раббин» попросил вызвать Шнеура Залмана для допроса и очной ставки с ним в Санкт-Петербург, а вскоре после этого, согласно секретному рапорту белорусского гражданского губернатора тайного советника П. И. Северина от 9 ноября 1800 года, хасидский лидер, «взятый из дому под строжайший караул, не иначе, как бы важнейший преступник», был вновь арестован в Лиозно и доставлен 16 ноября в сопровождении двух сенатских курьеров в столицу, где был подвергнут «тайному аресту»; одновременно все бумаги и книги, найденные в его доме, были опечатаны и отосланы в Петербург[684]

. Тогда же были составлены реестры конфиската, в которые чиновники занесли названия книг и рукописей. В следующем же своем донесении от 14 ноября П. И. Северин сообщил следующее:

…Секретно входил я в тончайшее испытание и изыскание в образ жизни и поведение секты каролинской и российских раскольников, но ничего такого между ими соблазнительного или неповиновения к власти не токмо не замечается, но и надеяться сего совершенно невозможно, ибо во всех их существует непоколебимое верноподданичество к высочайшему Его Императорского Величества престолу, истинное и безропотное повиновение к власти… да и самый начальник каролинской секты Борухович, по засвидетельствованию Белорусского губернского еврейского кагала, родившись в местечке Лиозне, ни в чем другом упражнялся, как в единственном чтении духовных книг и богомолении, входя при том самым кратким образом без письменного какого-либо производства по общему ссорящихся сторон согласию, в разбор некоторых их претензий… решал споры и удовлетворял таким образом, что обе стороны оставались всегда довольны и жалоб на то нигде не производили…[685]

Мнение белорусского губернатора оказало, пожалуй, решающее влияние на итоги следственного процесса, который позднее будет проведен Тайной экспедицией.