Архив еврейской истории. Том 14

Надо отметить, что на этот раз Шнеур Залман (ему тогда было 52 года) избежал заключения в Петропавловской крепости. В сохранившемся архивном деле имеется прямое указание на место проживания рабби и вызванных в столице для допроса свидетелей-евреев — копысского мещанина Юды Файбишовича (Файбишевича), витебского купца Давида Шлиомовича и белорусского купца Файбиша Юделевича: «…пребывание еврей Борухович должен будет иметь в доме Цуберта, где и прочие евреи жительствуют» (согласно секретному предписанию генерал-прокурора П. X. Обольянинова санкт-петербургскому военному губернатору графу П. А. Палену от 28 ноября 1800 года)[686]

. Точный и полный адрес этого домовладения — Санкт-Петербург, 2-я Адмиралтейская часть, 3-й квартал, Малая Мещанская улица, дом доктора Цуберта (или Чоборта) № 124. Указанное место, как видно, в то время играло роль своего рода петербургского «еврейского гетто». Кстати, в архивном деле сохранились и материалы допроса Юды Файбишовича, который приехал в Санкт-Петербург 15 ноября 1800 года для продажи «кожи и юфту» купца Давида Шлиомовича[687]

.

Новому аресту Шнеура Залмана, видимо, косвенно поспособствовал сенатор и поэт, действительный тайный советник Г. Р. Державин, который рескриптом Павла I от 16 июня 1800 года был командирован в Белоруссию, чтобы исследовать причины свирепствовавшего тогда среди местных крестьян голода и составить отчет[688]

. Большая часть подготовленной им записки была посвящена евреям, поскольку именно их Державин представил одними из главных виновников всех бедствий в Белоруссии. На иудеев направил он главный удар, хотя еврейское население представляло собой лишь среднее звено в лежавшей на всем крае экономической цепи, на концах которой стояли помещик и крестьянин. Массовый голод крестьян Белорусской губернии в 1800 году стал итогом социальных катаклизмов в этой части империи, в результате чего возникла социально взрывоопасная ситуация. Недаром Державин в качестве одного из выводов о причинах голода назвал нехватку зерна и плохую систему распределения имевшихся его запасов. Власти же занялись масштабным выяснением пагубного значения именно еврейского винокурения и корчемства на хозяйство Белорусского края. Позиция правительства вырабатывалась не без участия Державина, прямо утверждавшего, что еврейский «народ, предопределенный владычествовать… в то же самое время властвует над теми, между которыми обитает»[689]

. Завершив инспекцию края, 2 октября 1800 года сенатор Г. Р. Державин отправился назад в Санкт-Петербург с тремя выполненными поручениями: определив средства к «прокормлению» Белорусской губернии, составив описание староств (табель об арендах у государственной казны с указанием количества душ, земли, угодий, скота и пр.) и сочинив «Мнение об отвращении в Белоруссии голода и устройстве быта евреев»[690], которые подал через генерал-прокурора П. X. Обольянинова Павлу I, а уже тот передал их для рассмотрения в Сенат[691]. Задумав провести реформы еврейской жизни, во время своей инспекции Державин встречался с некоторыми евреями, в том числе представителями кагала — миснагидами, которые попытались очернить хасидов в глазах сановника. Судя по резко отрицательному отзыву сенатора-поэта в «мнении» о хасидах, которых он назвал «раскольниками или сектаторами», и персонально самом Шнеуре Залмане, это им удалось.