Архив еврейской истории. Том 14

Рабби Шнеур Залман — Залман Борухович стал, пожалуй, главным идеологом и активным проводником антифранцузских настроений в еврейском обществе России, а также неутомимым организатором участия еврейского народа в войне 1812 года. Разослав письма во все общины Белоруссии, Шнеур Залман призывал других цадиков и всех евреев оказывать русской армии всяческую помощь и всемерное содействие, в том числе жертвовать свои денежные средства на военные нужды. Не ограничиваясь только антинаполеоновской агитацией, он активно собирал сведения о передвижениях и численности вражеских войск и передавал их с помощью своих единоверцев-разведчиков военным и гражданским властям, по сути, взяв на себя задачу практической организации еврейской разведки на оккупированных землях[706]. Цадику покровительствовали генерал-майор Е. И. Оленин, который стоял тогда в местечке Ляды Оршанского уезда Могилевской губернии со своим сводным отрядом, сформированным из запасных батальонов и Смоленского ополчения, и прожил в его доме неделю, а также начальник Оленина, генерал-майор Д. П. Неверовский, который на первом этапе войны командовал 27-й пехотной дивизией во 2-й Западной армии под командованием генерала от инфантерии князя П. И. Багратиона, прикрывавшей отступление русских войск, дав двум Западным армиям возможность соединиться под Смоленском и спокойно отступить к Москве. В июле 1812 года Оленин доносил из Ляд генерал-адъютанту барону Ф. Ф. Винцингероде: «все здешние евреи преданы нам, чему я видел опыты»

[707].

Уже довольно пожилой и больной, Шнеур Залман категорически не пожелал оставаться на оккупированной французами территории и ушел со всей семьей и учениками из своего местечка вместе с отступавшими российскими войсками за Днепр, забрав с собой часть личного имущества. При этом на двух возах разместилось 28 человек — взрослых и детей. Российские власти предоставили ему защиту и помощь, поскольку видели, что его влияние укрепляет лояльность евреев. Вынужденный покинуть родные места, занятые неприятелем, он и в дороге проповедовал свои взгляды в еврейском обществе, предсказав взятие Москвы французами и их последующее отступление по уже разоренным Белоруссии и Литве: «…Хотя враг и возьмет Москву, однако он не удержится, и мы будем спасены!» Путь обоза Шнеура Залмана пролегал через города Красный, Смоленск, Вязьму, Можайск, Сергиев Посад, Юрьев-Польский, Владимир, Рязань, Тамбов, Орел и Курск. «Много мы претерпели от холода и недостатка провизии, питались грубым хлебом с водою, жили в курных крестьянских избах, — вспоминал его сын, рабби Дов Бер Шнеерсон из Любавичей. — В селах нас всюду встречали насмешками и бранью… Испытания и горести изнурили отца…»[708]

И лишь смерть вдали от дома, в селе Пены Сумского уезда Слободско-Украинской губернии, Шнеура Залмана, здоровье которого было подорвано жизненными невзгодами, в самом начале 1813 года прервала эту подвижническую деятельность. Он был похоронен в городе Гадяче Полтавской губернии — ближайшем месте черты оседлости, где было еврейское кладбище. С тех пор место погребения рабби и бывшего узника Петропавловской крепости стало одним из мест паломничества российских евреев-хасидов.

Документы

«Это отчаянное материальное положение меняет еврейскую физиономию, еврейскую психологию»

Воспоминания И. М. Гейцмана об анархистском движении среди евреев в России начала XX века

Публикация, подготовка текста, вступительная статья и комментарии Д. И. Рублева

Начало XX века стало временем зарождения анархистского движения в Российской империи. Фактически его первыми центрами в 1903 году были Белосток и Одесса. Затем движение широко распространилось по городам и местечкам западных и юго-западных губерний, в настоящее время расположенных на территории Беларуси, Литвы, Польши, Украины. Это были регионы компактного проживания еврейского населения, входившие в печально известную «черту оседлости». В силу этого в первые годы деятельности анархистских организаций в России в составе движения численно преобладали евреи.