Архив комиссара Каина

— Один Трон знает, — ответил Мирес, так сильно сжимая медальон в форме аквилы, что я увидел сочащуюся из кулака кровь. Огромная громада корабля стонала, и нас дико накренило, бросив меня на рукотворный ремень безопасности.

— Какого черта это было? — не подумав, спросил я, и только когда Колин ответил, осознал, что озвучил свою мысль.

— Первичные силовые реле закоротило, — доложил он, — все было направлено в гравитики.

Это было единственной причиной, почему я еще не был мертв.

Я еще раз взглянул на экран, и был столь испуган, что отвел взгляд. К этому времени мы были уже достаточно низко, чтобы создать по пути гиперзвуковую пургу, разрывая глубокую рану в метрах льда и вечной мерзлоте, когда атмосферная волна впереди нас распыляла ландшафт. Несколько дохлых елок, с надеждой цепляющихся за занесенные снегом склоны, водоворотом мгновенно унесло в стороны, месиво воспламенилось и затем, с громоподобным грохотом, словно гнев Самого Императора, воздух, как кувалдой, ударил в стену скал перед нами.

Казалось, вся скала пошатнулась от удара, за одно мгновение, со склонов поблизости сдуло покрывало изо льда и снега, и через еще одно мгновение после этого, валуны размазало в гравий. Подброшенные в воздух, огромные обломки стучали по корпусу, словно зловещий перезвон колоколов.

— Мы почти приземлились, — передал я по воксу потеющим солдатам на палубах ниже, слишком хорошо знавший, насколько тревожно это звучит для них, — и пробиваемся через гальку, подброшенную нашим воздушным потоком. Держитесь и хватайтесь, будет удар.

В это время с обеих сторон смутно прорисовывались возвышавшиеся над нами пики, хотя было сложно разобрать топографические детали, поскольку мы столь основательно перестраивали окружающий ландшафт. По крайней мере, мы вряд ли в кого-то врежемся, насколько я помнил, большинство нускуамцев удобно прятались в своих пещерных городах, так долго как могли, и высовывали наружу нос только при безотлагательной необходимости. Конечно, вокруг могли быть орки, если горы, по которым мы скользили, были Большой Хребтовой Грядой, где окопалось большинство зеленокожих, но если мы причиним им вред, насколько я знаю, это послужит им в первую очередь хорошим уроком за право находиться на чужой планете.

Мы срикошетили от низкой гряды, разрезав еще одну рану в избитом корпусе, затем, милостью Императора, на нашем пути пики больше не появлялись. Пикт-экран был ослеплен пролетающими обломками и водоворотом снега, мы были не более чем в нескольких десятках метров над землей и, хвала Императору, перед нами из мрака внезапно открылось огромное пространство чистого льда. У меня хватило времени, чтобы передать по воксу финальное предупреждение бойцам, состоящее из: "Всем держаться! Мы почти…", когда это произошло. Удар сотряс мой хребет, словно пинок дредноута и заставил грохотать пломбы в зубах.

Секундой или двумя позже, я почувствовал второй удар, затем третий и четвертый, каждый пропахивал каньон в вечной мерзлоте длинною в несколько километров; я не могу сказать, сколько раз мы подпрыгивали, но каждый чуть сильнее нас замедлял, и через некоторое время последовательность ударов кувалдой в мой крестец сменилась на продолжительную вибрацию, которая, несомненно, намного меньше огорчала меня, поскольку за долгие годы я стал привычным к езде на "Саламандре" под управлением Юргена. Сложно было что-то разобрать на залепленном снегом пикт-экране. Но насколько я мог судить, мы скользили в облаке пара, проплавляя тоннель во льду глубиной около трех четвертей высоты корпуса, к этому моменту температура ощутимо упала, окружающий нас холод вытягивал иссушающий жар от входа в атмосферу. Вместе с этим мы наконец-то достигли стабильного положения в пространстве, более-менее нужной стороной вверх, за что я был преблагодарен, когда наши измученные системы гравитации наконец-то отказали, то расшвыряли членов экипажа, которые подобно мне не привязались, по углам мостика, словно мешки с мясом.

В конечном счете, тряска спала, пока я окончательно не осознал, что остаточные сотрясения, ощущаемые мной, были всего лишь напряжением моих измученных мышц, после чего я освободился от импровизированного ремня безопасности. Пол был наклонен под углом, я на мгновение потерял равновесие и для поддержки повис на своем стуле.

— Мы приземлились, — передал я по воксу, хотя считал, что это и так очевидно, — много потерь?

— Достаточно, — резковато ответила Кастин, так что я не стал выдавливать из нее детали, удовлетворившись неожиданным ликованием по поводу своего собственного выживания.

— Медика на мостик, — приказал Колин по какой-то внутренней вокс-системе. Трон видит, они были нужны; хотя шансы, что любой выживший медик из экипажа ответит достаточно быстро, были достаточно малы. Его лицо было бледным и, кажется, он нянчил сломанную руку; что делало его самым здоровым из гражданских, насколько я мог видеть.