Архив потерянных детей

К тому же можете даже заночевать у нас, если засидимся и «хватим лишку» – эти два слова он произносит с широкой ухмылкой, показывая слишком ровные, чтобы быть настоящими, зубы. А что, у них полно гостевых комнат. Я проигрываю в уме перспективы дружеского вечера и обмираю от страха: еда будет подогрета в микроволновке, фильм благополучно заказан, мы всемером рассаживаемся вокруг другого их телевизора, побольше и получше, и тут начнется кино. Понятно, что сценарий, который я тут нагородила, не будет иметь ничего общего с происходящим на экране. И мужчина, сначала не понимающий, в чем дело, и раздраженный, а потом, скорее всего, разъяренный, выключит кино. И сообразит, что мы всю дорогу вешали ему лапшу. Кончится тем, что он нас поубивает и прикопает на своей пустующей парковке, где до сих пор играют наши дети.

Оттуда вдруг доносится пронзительный вопль нашего сына, мы с его отцом вскакиваем и бежим к парковке выяснить, в чем дело. Нашего мальчика ужалила пчела, и он с криками боли катается по пыльной земле. Его отец берет его на руки, мы обмениваемся взглядами и незаметно киваем друг другу. Я хватаюсь за соломинку возможности прикинуться чокнутой мамашей и изо всех сил разыгрываю испуг и тревогу. Подыгрывая мне, муж сообщает хозяевам, что нам надо срочно в больницу, потому что мальчик – аллергик, причем на самые неожиданные вещи, и мы не готовы рисковать, вдруг на пчелиный укус тоже. Мужчина и его жена относятся к аллергиям серьезно, помогают нам уложить мальчика в машину и объясняют, как доехать до ближайшей больницы. Мы прощаемся, напоследок мужчина советует нам, когда мальчику полегчает, в Розуэлле сводить детей в Музей НЛО, это жуть как интересно и будет ему наградой за мужество «настоящего мужчины», с каким он держится, невзирая на боль и угрозу смертельной опасности. Мы торопливо бормочем: да-да, конечно, спасибо вам – и быстро уруливаем в синевато-зеленоватые сумерки.

Мы мчимся вперед во всю прыть мотора, мальчика постепенно отпускает боль от укуса, а из нашего сознания выветриваются тревоги, что мальчик мог получить легкую интоксикацию ядом этих не в меру прытких пчел, и вскоре дети уже дружно вымогают у нас обещание сходить в Музей НЛО, и какая разница, что мальчишкино приключение позади и кончилось вполне себе неплохо. Нас же так мучает родительская вина, что мы тут же обещаем: да-да, конечно, сводим вас в музей, мы говорим о музее, рассказываем им, сколько всего интересного их там ожидает, пока дети не засыпают, и дальше мы в молчании мчимся под опускающимся пологом ночи, пока не находим парковочное место перед мотелем на въезде в Лотон. Мы на руках выносим детей из машины, заносим в комнату, укладываем на кровать, а потом валимся на нашу и впервые за много месяцев засыпаем в объятиях друг друга, прижавшись друг к другу во всем, что на нас надето, включая обувь.

ПЛЕННИКИ

Это было в 1830 году, начинает он рассказывать детям, когда на следующее утро мы ждем своей очереди в кафе «Данкин Донатс» в Лотоне. Президентом Соединенных Штатов в то время был Эндрю Джексон, и это он провел через Конгресс закон под названием «Закон о переселении индейцев». Мы возвращаемся в машину с пончиками, кофе и молоком, и я изучаю на нашей карте Оклахому в поисках маршрутов к форту Стилл, где похоронены Джеронимо и другие последние апачи. Отсюда до кладбища военнопленных в форте Стилл нам ехать от силы полчаса.

Джеронимо и его отряд последними покорились белоглазым и их «Закону о переселении индейцев», говорит мой муж детям. Не стану прерывать его и высказываться вслух, что слово «переселение» и по сей день употребляется как эвфемизм для «депортации». Я где-то читала, хотя не помню где, что «переселение» по отношению к «депортации» – это то же, что секс по отношению к изнасилованию. Когда «нелегального» иммигранта в наши дни депортируют, в письменной истории он значится «переселенным». Я достаю из бардачка свой диктофон и втайне от остальных начинаю записывать мужа. Его рассказы напрямую не связаны с моей темой, но чем больше я слушаю, как он рассказывает о прошлом этой страны, тем сильнее у меня впечатление, что он рассказывает о ее настоящем.

Джеронимо и его люди сдались в Каньоне Скелета, продолжает муж. Это поблизости от Кочис Стронгхолд, куда мы приедем в конце нашей поездки. Перед окончательной сдачей в 1886 году у Джеронимо в отряде оставалось всего пятнадцать мужчин, девять женщин, трое детей и сам Джеронимо. Генерал Майлз и его люди рассыпались цепью по пустыне вокруг Каньона Скелета и погнали отряд Джеронимо, точно баранов блеющих на корабль черный тащили. Их гнали на север миль на девяносто или даже сто к форту Боуи, сейчас там одни развалины, а расположен он между Дос Кабесас и горами Чирикауа, совсем рядом с Каньоном Эха.

Это где жили Воины-орлы? – прерывает его мальчик.

Точно так, подтверждает его отец.