Архив сельца Прилепы. Описание рысистых заводов России. Том III

Завод великого князя Дмитрия Константиновича был более известен под именем Дубровского. Когда говорили «Дубровский завод», то все знали, что речь идет именно о заводе великого князя, а не о каком-либо другом, например о Дубровском заводе И.И. Брашнина под Москвой. Охотники и коннозаводчики склонны были рассматривать Дубровский завод как государственное, а не частное предприятие. Этому отчасти способствовала постановка дела в заводе, а равно и всеобщая уверенность, что после смерти великого князя этот завод станет собственностью казны. Первенство осталось бы, конечно, за Хреновским, но уже тогда в России ощущалась явная потребность еще в одном казенном рысистом заводе. Завод получил свое имя от села Дубровка Миргородского уезда Полтавской губернии. Имение при селе великий князь приобрел у И.П. Дерфельдена и затем прикупил землю у соседей-помещиков. Покупка Дубровки носила отчасти случайный характер. Великий князь в то время был еще совсем молодым человеком и находился всецело под влиянием Фёдора Николаевича Измайлова, которому поручил составление и организацию конного завода. Измайлов служил в лейб-гвардии Уланском полку и был однополчанином и приятелем Дерфельдена. В те годы дела Дерфельдена пошатнулись, и он вынужден был продать свою землю. Измайлов ее купил под будущий завод. В течение всей своей жизни Измайлов был дружен с Дерфельденом, равно как и со Скаржинским, который был также лейб-уланом и много лет имел большое влияние на Измайлова и на верховое отделение Дубровского завода. Измайлов считал Скаржинского величайшим знатоком, а Дерфельден, наоборот, во всем считался с коннозаводскими взглядами Измайлова.

Ф.Н. Измайлов

Я очень хорошо знал Дубровку, ее обитателей, конный завод и весь тамошний уклад жизни. С 1897 по 1907 год я часто бывал в этом заводе. Измайлов справедливо считал меня своим учеником, вводил в курс дела, посвящал в тайны чистопородности, знакомил с работой, экзаменовал на живых моделях по экстерьеру. С течением времени мои печатные работы обратили на себя внимание в коннозаводских кругах, и дубровцы начали смотреть на меня как на человека, которым гордился сам Измайлов. Фёдора Николаевича все в Дубровке боготворили, да и нельзя было не любить человека столь превосходной души. Авторитет Измайлова в коннозаводских кругах стоял на недосягаемой высоте. Близость к Измайлову создала для меня в Дубровке привилегированное положение, и через некоторое время я вошел в кружок друзей Дубровского завода.

Сколько для меня связано с Дубровкой! Какие трогательные воспоминания, какие теплые чувства, сколько благодарности вызывает во мне это имя! Измайлов дал мне тот фундамент коннозаводских знаний, который позволил мне впоследствии, неустанно работая, занять то положение среди рысистых коннозаводчиков, которое я занял на десятом году своей коннозаводской деятельности. Я особенно благодарен Измайлову за то, что он ввел меня в этот круг знаменитых ремонтеров-знатоков, душой которого был великий знаток лошади Н.Е. Скаржинский. Часто подтрунивая над моими «рысистыми» убеждениями (следует иметь в виду, что все мы были кавалеристы), они ставили мне в пример совершенство форм чистокровной, да и вообще верховой лошади. Подвергая осмеянию экстерьер рысистых «козявок и булавок», как говорил Скаржинский, они неуклонно толковали мне, что лошадь, не имеющая правильного экстерьера, стоит грош. «Стремитесь вывести рысака хороших форм, и если при этом он будет иметь хорошее происхождение, то будет резов и побьет всех уродливых потомков козявок и булавок, как бы чистопородны они ни были». Это был камень в огород Карузо, ибо все эти знатоки лошади глумились над «чистейшими». Мы уже видели на примере завода Воейкова, как оказались правы эти великие практики. Словом, беседы и наставления именно этой группы специалистов заставили меня призадуматься над вопросом форм в орловском коннозаводстве. И отсюда девиз всей моей коннозаводской деятельности: «Не только происхождение, но и формы!»

Я так любил Дубровский завод, так хорошо знал его, был так близок к Измайлову, а потом к Кулакову, знал и всех их помощников и сотрудников – Волобуева, Вержбицкого, Дунецкого, Быкова, Стасенко, Березовца и других, в моем распоряжении такое количество писем этих людей и так много интересного материала о Дубровке, что я мог бы написать пространную работу на эту тему. Однако едва ли мне удастся справиться с этим обширным материалом сколько-нибудь удовлетворительно, ибо чем больше любишь и лелеешь в сердце предмет, тем труднее писать о нем. Приступая к описанию такого крупного коннозаводского учреждения, каким был Дубровский конный завод, я невольно склоняю голову перед величием дел и достижений и со страхом берусь за перо…