Архив сельца Прилепы. Описание рысистых заводов России. Том III

Ровно в двенадцать тридцать Измайлов открыл заседание. Все шесть членов правления и казначей были налицо. Фёдор Николаевич начал читать доклад. Все внимательно слушали. Прошло не более десяти-пятнадцати минут. Измайлов, произнеся: «Признавая громадное значение орловского рысака…» – вдруг запнулся и смолк. Я сказал: «Продолжайте, мы вас слушаем». Измайлов молчал. Я поднял глаза от блокнота, и то, что увидел, на всю жизнь запечатлелось в моей памяти. Измайлов сидел, чуть отвалившись назад, в руках у него был доклад, расширенные глаза удивленно смотрели куда-то вдаль… в комнате царило гробовое молчание. Я не сводил с Измайлова глаз и еще не понимал, в чем дело. Прошло несколько секунд. В глазах Измайлова отразился ужас, я это ясно помню. Тут же он пополз со стула. Моментально все были на ногах, подхватили его, разорвали ворот мундира, разрезали резинку галстука и перенесли Измайлова на диван. Я вынул часы и запомнил время: было 12:43. Измайлова не стало. Левшин и Шнейдер бросились к телефону вызывать врача, примчался фельдшер бегового общества, дежуривший внизу. Известие о смерти Измайлова разнеслось с быстротою молнии.

Измайлов скончался от кровоизлияния в мозг. Он умер как солдат на своем посту, и последние его слова были об орловском рысаке. Измайлов был истинным христианином. Да будет мир его душе!

За несколько лет до смерти Фёдора Николаевича Измайлова его помощником был назначен адъютант великого князя ротмистр Николай Николаевич Кулаков, сын офицера, который долгое время управлял одной из заводских конюшен. Назначение Кулакова было сделано великим князем с целью подготовить Измайлову преемника, поэтому на Кулакова смотрели как на будущего управляющего Дубровским заводом. Измайлов положительно отнесся к этому назначению и стал вводить Кулакова в курс дела. Кулаков был простой и очень милый человек. Довольно добродушный толстяк, вполне порядочный и крайне доброжелательно настроенный к людям. Его полюбили в Дубровке, а потом стали уважать. В широких коннозаводских кругах Кулакова не считали знатоком лошади, но это было ошибкой. Вскоре после своего назначения он приехал ко мне в Прилепы с визитом, и я имел возможность лично убедиться, что Кулаков превосходно знает лошадь. После смерти Измайлова он был произведен в полковники и назначен управляющим Дубровским конным заводом, в каковой должности оставался вплоть до революции. Я только однажды посетил Дубровский завод во времена Кулакова и должен сказать, что завод он держал в большом порядке. Перед авторитетом покойного Измайлова он благоговел и всецело шел по его стопам. Кулаков чрезвычайно ценил дубровских лошадей, и при нем купить там хорошую кобылу было невозможно. Измайлов в этом отношении иногда грешил: чтобы «подкрасить» аукцион, как он выражался, выпускал таких маток, которых продавать из завода нельзя было ни в коем случае. Я слышал, что Кулаков умер за границей, куда эмигрировал после убийства великого князя.