Архивариус, или Игрушка для большой девочки

Соседка попыталась рассказать маршрут на словах, но оказалось, что не помнит названия улиц в том микрорайоне. Нашла бумажку и карандаш — начертила схему.

— Это частный сектор. Если что, спроси соседей, подскажут. А не найдешь приходи, угол тебе будет.

Маршрут был не очень сложным. Район Ксении был хорошо известен, когда — то там жила одна из ее школьных подруг. Тоже подалась в Питер, и следы затерялись… По пути Ксюша зашла в магазин, купила кондитерскую булочку и бутылку молдавского вина.

В окнах низенького коттеджа, который ей указала соседка, горел свет. С левой стороны, где жил мастер — приглушенный (то ли бра, то ли настольная лампа, но вряд ли ночник).

На звонок, тем не менее, долго не открывали. Потом осторожный мужской голос поинтересовался, кто пришел. Ксения принялась объяснять суть дела и, в середине повествования дверь приоткрылась. В проеме стоял седой пожилой мужчина с растерянной улыбкой.

— Да… конечно была. Я обещал, что посмотрю а у меня паяльник не работает… Она и ушла.

Ксюша заметила, как одна из портьер, закрывающих вход в другую комнату, шелохнулась. Наверное, мужик не один. Ксения спросила, давно ли ушла мать. Оказалось, только что… Она извинилась, решив, что разминулась с ней, когда заходила в магазин. Уже выйдя на дорогу, ведущую между однотипных коттеджей в микрорайон с девятиэтажками, тоже преимущественно однотипными, Ксюша услышала позади себя знакомый голос. Оглянулась. Действительно. Родительница шустро бежала в ее сторону.

— А я смотрю, не моя ли эта доча! — воскликнула она, обхватывая Ксению за шею.

— Где ты бродишь, как бездомная? — недовольным тоном произнесла Ксюша и заметила, что калитка участка телевизионщика уже неплотно прикрыта, хотя, выходя, она запирала ее.

Они двинулись к своему дому.

— Да тут, у знакомой…

— Ой, мамочка, кончай темнить! Я же не осуждаю тебя, просто не знала где искать.

Мамаша виновато отвела глаза.

— Да я на минутку заглянула. У него день рождения, никого из родных нет, вот я и зашла. На минуточку только. Телевизор то плохой все и ломается. Никаких денег не хватает.

— Так у него как будто уже и паяльник не работает, — усмехнулась Ксюша.

— Ксюша…, — начала, было, родительница укоризненным тоном, и порозовела.

— Да ладно. Не должна же ты быть все одна. Я на краю света, да и у меня своя семья…

— Давай не будем об этом… Как вы живете? Ты была в Молдавии?

— Да. Отдохнула немного. У Андрея отпуска не будет. Учения.

— Да, он мне звонил, прямо с корабля. Тебя искал.

— Я знаю. Звонил и мне.

Дома осмотрели друг друга. Мать не изменилась нисколько. Не стареет.

— Как с продолжением? Не собираетесь порадовать?

Ксения встрепенулась.

— Это что, радость? А что потом? Другая тема вообще-то у вас есть?

Мамаша виновато захлопала ресницами.

— Ну, какая… Это естественная тема. Что нам еще ждать?

Правда, мне внуков видеть придется ли. Будете скитаться по морям да океанам. Ну, смотрите сами…

— На кладбище надо с утра сходить. Возьмем вино, я привезла.

— Да ну, зачем вино? У меня есть бутылка водки на такой случай. Вином россияне не поминают… Конечно, сходим, а сейчас давай ужинать …

После ужина Ксюша обошла квартиру, полюбовалась ухоженными цветами — все те же, что и были. Герани, несмотря на то, что лето уже закончилось, распустились яркими цветочными шапками. Кактусы, словно шариками увешаны колючими «детками» еще прочно сидящими на теле родителей, но уже высовывающие кончики корешков. Хочется свободы и самостоятельности. Держались бы мамкину юбку… Куда еще судьбинушка занесет! Хорошо если не в мусорное ведро. Да и мамаша то какая-то беспутная — горшочек крошечный, а деток целый ворох… Матери, наверное, во всех формах, какие им ни придала природа, наделены инстинктом не подконтрольным разуму.

Ксюша оглянулась на свой стол, где когда-то учила домашние задания и замерла. На нем отсутствовала главная деталь настольная лампа подаренная ей отцом.

— Мама! А где моя лампа?!

Мать застряла на пороге комнаты и виновато отвела глаза.

— Ну, знаешь, было плохо…

Ксения взвилась.

— Ты сошла с ума?! Ей же цены нет, она же старинная.

Память о папе! Ты что, подарила ее этому козлу-телевизионщику?! Я убью вас!

— Ксюша, Ксюша, успокойся! Я ее верну. Она в ломбарде…, — залопотала мамаша заглядывая в сверкающие гневом глаза дочери. — Разве я могла ее кому-то подарить?!

Ксения опустилась на край кровати и с минуту молчала.

— Я пришлю тебе денег. Только ради всего святого выкупи! Купи ему какой-нибудь другой подарок.

— Да, да, конечно. Я обещаю. Пойдем попьем чаю, успокойся…

После чаепития Ксюша вернулась в свою комнату, посмотрела на слабо освещенную улицу, на окна домов за дорогой и отошла к телевизору. Щелкнула выключателем. Аппарат зашипел, и неожиданно на экране возникло изображение. Повертела регулятор громкости. Работает. Оглянулась на мать, высунувшуюся из кухни. Та растерянно принялась оправдываться, что изображение иногда пропадало, а сейчас вроде как устойчивое.

— Как Витек у нас, отдыхает? — спросила Ксения, прервав словесные кружева матери.

— Господи! — всплеснула руками мать. — Хочется тебе о всякой сволочи справляться.