Архивариус, или Игрушка для большой девочки

Ксюша все еще заворожено глядела на тот участок стола, где только что лежал рекламный проспект, и не заметила, как исчезла раба Божия. Она так и не успела предложить ей чаю… Ксюша подошла к окну, проводила взглядом грузовичок, юрко запетлявший по тротуарам и, когда он свернул за угол, вздохнула. Не могла же она сказать, что не может жить в монастыре как две капли похожем на тот… О каком послушании будет идти речь, если вместо молитвы неведомому Богу ее снова станут донимать сначала воспоминания, потом галлюцинации, потом, по ночам, она станет ощущать прикосновение его рук, его губ… Тех самых, от которых она так усердно скрывается, возводит баррикады из воспоминаний о муже, взывает к Всевышнему, чтобы защитил…

Холодным утром выходного дня Ксения пришла к памятнику с фотографией Андрея, поправила цветы (участок попался ветреный) и среди изобилия возложений снова увидела свежие гвоздики в стакане с водой и снова три штуки. Кто-то видимо не знаком с традициями погребения на Руси (к местам захоронений возлагают четное количество цветов) и потому регулярно приносит букетик, словно живому. Когда ярко красные головки увядают, они меняются опять же на нечетное количество свежих… Хоть пиши пояснительную записку…

Возвращалась она с кладбища как обычно по дворам и скверам, чтобы возможность встречи с кем-нибудь из знакомых (да и незнакомых) свести к нулю. Не удалось. Уже поворачивая на последнюю тропу, она столкнулась с Марией. Та, как всегда, была в черных одеждах, наглаженном черном платке, с белой ажурной окантовкой. Неужели они так и не оставили надежду заполучить ее? Да Ксюша и сама бы не против, только…

Мария, явно смущаясь, поинтересовалась здоровьем, самочувствием. На все ее вопросы Ксения отвечала неопределенно. Какое здоровье и самочувствие, когда ощущение такое, словно носишь камень на загривке… Особенно настойчиво, Мария пыталась выяснить, давно ли Ксения была на кладбище и не собирается ли в церковь. В выходной день церковь посещать долг каждого христианина… Мария вела себя немного необычно, переминаясь с ноги на ногу, отводила глаза, когда Ксюша останавливала взгляд на ее лице… Она уже начала было догадываться, к чему клониться дело, но мысль «не укладывалась в голове».

— Говори, Мария, яснее, — утомившись от догадок, потребовала, наконец, Ксюша.

— Понимаешь, сестра, ты же, наверное, знаешь, как трудно иногда нам бывает. Порой не помогают ни молитвы, ни пост… Молодая, я еще…, — Мария смахнула вымученную слезинку.

— Ключ, что ли? — спросила Ксения.

Мария быстро закивала головой.

— Только один раз. Он приехал издалека… А сейчас, сама видишь, холодно, зима, да и увидеть кто-нибудь может… родственники здесь у него.

— Что, женат? — изумилась Ксения.

Мария опустила голову и приготовилась реветь.

— Ну-ну! — тряхнула ее за плечо Ксения. — Мне ли не понять…

Положишь под коврик, у двери. — Ксюша сунула ей ключ. — И не торопитесь очень. Чистое белье в шкафу. Бросишь потом в стиральную машину. Я еще схожу к Андрею, мало побыла, да и, в самом деле, зайду в церковь.

Ксения не кривила душой — обычно она сидела у памятника Андрею терпеливо и долго. Сегодня лишь ушла рано из-за непогоды — слишком холодный ветер задувал с моря, а оделась она легко. Долгое пребывание у ограды как будто облегчало и, самое главное, здесь она заряжалась решимостью провести оставшиеся дни в одиночестве. Андрей стал для нее защитой от окружающих, от провокаций собственного порой неуправляемого организма, от нестерпимых тяготений к тому…

Возвращаясь, она еще издали заметила у надгробия мужа чью-то фигуру. Женская. Скорее даже девичья. Она стояла к ней в пол-оборота, и Ксюша разглядела в ее руках бутылочку. Пьет? Нет, наклоняется и наливает в стакан с цветами. Вероятно воду. Чтобы гвоздики не завяли. Вот кто приносит неправильное количество цветов. Но кто? Видимо почувствовав приближение Ксюши, женщина оглянулась. Анечка. Бедная, милая, впечатлительная девочка…

— Анечка! — с трудом улыбнулась Ксюша, собираясь объяснить, что гвоздик должно быть четное количество — две или четыре, но взгляд, невольно скользнув между расстегнутыми полами светлого плаща, натолкнулся на округлившийся живот, перескочил на лицо с огромными мокрыми глазами и дрожащими пухленькими губками…

— Анечка! — уже с другой интонацией повторила Ксюша, и этот возглас уже больше напоминал вскрик удивления.

Девочка опустила свои сказочные ресницы, отчего две крупные слезинки скатились по бледным щекам, потом глаза снова широко, уже с отчаянной решимостью, распахнулись.

Ксения не в состоянии была поверить в полученную информацию и с минуту молчала. Молчала и Анечка. Обе женщины неуклюже замерли друг перед другом.

— Девочка, это что, правда?

Аня стояла словно изваяние.

— Ты его любила?

На этот раз девушка, отвернув в сторону лицо, едва заметно кивнула головой.

— Не бойся меня, — торопливо, все еще не веря всему, что происходит, забормотала Ксения. — Сядь на одну минутку.

А то мы как-то нелепо…

Ксения заставила Аню присесть на скамеечку и устроилась рядом.

— И это… это его ребенок?