Архивариус, или Игрушка для большой девочки

Измотавшие ее мысли, воспоминания, сомнения отошли, и теперь состояние больше напоминало бессознательное. Встряска, которую Ксюша получила от своего организма вызванная, как она понимала, переходом от чрезвычайного утомления к расслабленности больше не повторялась в такой крутой форме, но Ксения, напуганная тем эпизодом, старалась лежать на дне без лишних движений — не включала телевизор, не касалась книг и журналов. Состояние отрешенности устраивало ее все больше и, чтобы его как-то закрепить, Ксения попыталась прибегнуть к помощи алкоголя (в холодильнике оставалось немало водки) но быстро усвоила, что это ошибка. Опьянение не стабилизировало, а, напротив, разрушало состояние покоя и Ксюша, почувствовав, что после каждой рюмки все больше сползает к сентиментально-слезливому настроению, оставила это дело. Попробовала курить (где-то прочла, что никотин притупляет сексуальные фантазии), но запах сигаретного табака, хоть вроде и непохож на запах сигарного, вдруг привел к противоположному результату — стал возвращать ее в комнатку с низким потолком, мягким полумраком, в котором едва вырисовывалась старинная мебель, ковер, с изображением монастыря, разбросанной постели, к ласковым, сводящим с ума прикосновениям рук любящего мужчины, вероятно, потерянного ею навсегда, но сейчас воспринимавшегося как соль на рану.

Пришлось прибегнуть к контраргументам — Ксения выставила на видные места предметы, напоминающие об Андрее, начиная с фотографии на телевизоре и до его чайной чашки на кухонном столе (большую часть его вещей, включая форменную одежду его родители увезли с собой)… В сочетании со снотворным это еще как-то помогало.

Когда голод все же вынудил ее открыть дверь на очередной, наиболее настойчивый звонок, Ксюша увидела за порогом своих подруг. Обе долго разглядывали ее, словно не узнавая.

— Одни глаза остались, — отметила Ольга. — Не у тебя ли наши придурки?

Когда до Ксении дошло, что объектом их забот была вовсе не она, а собственные, вероятно, загулявшие, мужья, она с трудом разлепила склеившиеся губы:

— Я никому не открывала.

— Так к тебе, уже не первый раз приезжают, чтобы помочь переехать. Наверное, сегодня снова будут. Грузовичок, такой, маленький, как иностранный…

— Газель, — подсказала более осведомленная в технике Ольга, бегло, как будто с недоверием, продолжая осматривать помещение.

Ксюша поняла, что подруг, даже таких условных, как эти, у нее больше не будет, поскольку она представляет теперь для окружающих реальную опасность. Молодая, красивая, свободная… у кого из мужиков от мыслей о ней что-нибудь не шевельнется. В определенном месте.

Игорь и Толик, как на грех, нарисовались тут же — принесла нелегкая. Оба навеселе, в гражданской одежде…

— Ну, ты даешь, однако. Мы уж думали, не случилось ли чего? — громогласно и некстати сияя радостной улыбкой, обратился к ней Игорь, протиснувшись между, выпятившими груди, патрульными.

— Ничего я не даю, — тихо, но выразительно продекламировала Ксения.

Не спрашивая разрешения, приятели прошли на кухню, устроились у стола.

— Ну, ты что… не в монастырь же, — продолжал неугомонный Игорь, скользнув взглядом по фигуре Ксюши. — Каждый из нас может…

Она стояла в дверях кухни, закутавшись в черную длинную шаль, чуть не до пят, исхудавшая, чуть живая на фоне крепких щекастых девиц, их жен, и никак не подходила на роль соблазнительницы. Такая фантазия в эту минуту могла родиться только в опьяненном мозгу, или воспроизвестись, как навязчивая идея маньяка.

— А чего это вы сюда явились? — не выдержала Катерина. — Кабак это вам, что ли?

Выражение лица Ольги соответствовало настроению подруги.

— Ну, мы, это…, — Толик поднял над столом полиэтиленовый цветной пакет, вероятно, с провизией. — Помянуть… ведь друг же… Правильно Игорь сказал, каждый из нас может оказаться на его месте.

— Какие поминки?! — возмутилась уже Ольга. — До сорокового дня еще неделя!

— Да нам то что, какой день, — отмахнулся Толик. — Она же сидит здесь… ни крошки во рту… одна кожа и осталась и, потом нас командор прислал!

— Да! — спохватился Игорь. — Справиться о состоянии и помочь с переездом. Скоро телега придет.

— Да пусть пьют, — усталым голосом решила Ксюша. — Только я не буду. Съем если бутербродик… Возьмите водку там, в холодильнике… Садитесь девочки с ними.

Приятели быстро организовали застолье, безошибочно ориентируясь в шкафах и ящиках кухонного гарнитура (словно и в самом деле были здесь завсегдатаями, подлый народ!).

Подруги, со свирепыми лицами присели рядом с мужчинами, не дожидаясь их приглашения. Все, кроме Ксюши, выпили.

Сама хозяйка, прожевав бутерброд и запив его холодным несладким чаем, задумчиво уставилась на Игоря.

— А монастырь, это мысль хорошая… Никого бы не видеть…

«Особенно вас» вслух не прозвучало, но явственно повисло в воздухе.

За окном заурчал и замолк мотор автомобиля, а через минуту в дверь позвонили.

— Ну вот, — торжественно объявил Игорь. — Это за тобой.