Архивариус, или Игрушка для большой девочки

— Черт, зажигание не выключила! — и унеслась из квартиры словно метеор.

Вернулась через пару минут.

— Ложная тревога! — пробормотала она и попросила напомнить, на чем они остановились.

— На совести, — подсказала Ксюша.

— Да, совесть это наш верный компас…, — забормотала та, видимо так и не вспомнив, где произошла заминка.

Огорчало это ее недолго. Она принялась, уже нормальной речью, описывать свои злоключения. Она тоже вдова. Почти. Ее парня убили в межнациональном конфликте, и они не успели пожениться. Обещала ему, если он не вернется, уйти в монастырь. Они вместе учились в одной школе и еще тогда (но в старших классах!) встречались на чердаке сарая школьного же двора. Там их прихватил завуч… Чуть не выгнали, но дело было «под занавес» и они пообещали, что узаконят свои отношения, в случае чего… Там же, в школе, мальчишкам, преподавали автодело, и она упросила того же завуча (он почему-то стал, после того случая, проявлять о ней отеческую заботу) записать и ее. Очень уж хотелось водить машину. Пришлось уступить между делом и завучу. А когда Сашу убили, она узнала, что в монастыре есть автомобиль, а ездить там никто не может, к тому же она должна была выполнить свой долг… Правда, в школе был у нее еще Ваня. Очень старался отбить ее у Саньки, но с ним ей поначалу не понравилось. Вроде все то же, а вот не то.

— Правда, позднее…, — Мария спохватилась и вспомнила о делах. — Мне пора. Вечерняя вот-вот. Я загляну к тебе в субботний день?

— Заходи, — просто ответила Ксюша, не зная, что подумать.

— Я же тебе совсем не успела рассказать о нашей обители. Это сказка.

Последнее «сестра» произнесла почему-то без энтузиазма и вздохнула. Перед тем как уйти она спросила у Ксении, не бывает ли та по каким-нибудь делам в городе, по магазинам там, или еще что… Получив отрицательный ответ, снова вздохнула.

При следующем визите Мария приступила к осуществлению основной цели — ознакомлению с бытом и преимуществами монастырской жизни.

— Конечно, мы ведем праведную жизнь. С утра до вечера трудимся и молимся. У нас есть подворье, коровы, лошади, другие животные, большое поле. Все ухожено, чистенькое. У нас везде все чистенькое. И души и тела и все, что нас окружает. Мы сторонимся мирских развлечений, но у нас есть компьютеры, библиотека. Книжки, конечно, только те, что прошли экспертизу… Телевизор тоже есть, правда включают программы, которые утвердит духовный совет… Все у нас основано на христианских традициях, но мы чураемся и современности, что созвучна учению… Вот, у нас есть даже рекламные проспекты…

Мария вынула из своей холщовой сумы (тоже черного цвета) блестящий буклет и положила на стол. На глянцевой обложке ярко выделялся монастырский ансамбль. Ксения стояла немного в стороне, собираясь пройти на кухню, чтобы предложить все-таки, гостье чаю, но, увидев краем глаза иллюстрацию, потерявшими чувствительность ногами подошла к столу, протянула руку, коснулась обложки… Нет, не тот. Но как похож! Лишь цвет куполов потемнее, да сами они пониже, нарушены некоторые пропорции в расположении построек… Мария, обрадованная вниманием Ксении, стала листать брошюру, показывая остальные иллюстрации: столовую, кельи, библиотеку, панораму двора, в углу которого, виднелась явно мужская фигура.

— У нас даже мужички есть, — хихикнула, но тотчас осеклась Мария. — Но они так… работники, конечно, не наши послушники, они у нас больше по мужской части… то есть, я хотела сказать так, по плотницкому делу, кому что настрогать…

Последнее слово ей тоже показалось крамольным и она снова порозовела.

Перелистнув страницу Мария перевела дух и, уже с горделивым видом, продолжила:

— А вот я, видишь тут, со своим грузовичком. Достал он меня…

Ксюша мельком взглянула на фотографию, где была изображена Мария с канистрой в руке, рядом с небольшим автофургоном и поняла, что должна выразить свое отношение к происходящему.

— Я очень благодарна тебе, сестра, и всей вашей обители… но пока еще не могу перешагнуть ваш порог. Даже молитвы ни одной не знаю. Похожу пока в местную церквушку. Если потом…

Мария с недоумением пожала плечами.

— Да можно и сразу, не такая уж мудреная наука… Ну, ладно, смотри, — поосеклась она, присмотревшись к выражению лица Ксении.

Она убрала свой буклет, потопталась немного и продолжила, уже более мягким, певучим тоном, словно цыганка.

— Тогда может, пожертвуешь сколько-нибудь на благо монастыря, во славу отца и сына…

Ксюша кивнула головой на пакет с пособием, принесенный из бухгалтерской морской базы.

— Возьми.

Мария опасливо взглянула на Ксюшу (не шутит ли) протянула руку, взяла конверт и заглянула в него. Лицо снова покрылось розовыми пятнами, на этот раз более выразительными.

— Спасибо тебе, Господь воздаст и не забудет.

Она отвернулась и, уже скорее самой себе, пробормотала:

— Слава Господи, хоть коленвал куплю, отмучаюсь. Черти эти, прости господи, такие цены заламывают, хоть натурой рассчитывайся.