Армагеддон

Дела у его небольшой команды сперва шли неплохо. «Тунгуска» выпустила восемь ракет с лазерным наведением и превратила больше дюжины гарпий в падающие по спирали клубы пламени. Затем небо принялась зачищать ее 30-мм пушка. В дело вступили БМП, башенные пушки наводились и отстреливали ближайших гарпий. Но их там было много, со слов разведки, более 200 тысяч, и около сотни убитых твари едва ли заметили. Оставшиеся обрушились на машины и начали штурм. О, Паськов знал, что их когти и зубы через броню не прорвутся, но гарпии обладали и другим оружием. Они выдыхали огонь, а на бронемашине находилось много чего воспламеняющегося. «Тунгуску» взвод уже потерял, ее моторный отсек загорелся, и экипажу пришлось выбираться из машины прямо в гущу гарпий. Люди попытались добежать до БМП, но не сделали и пары шагов, как их повалили, разорвали на части и сожрали. В каком-то смысле Паськов этому даже обрадовался: не пришлось открывать люки, чтобы впустить товарищей.

— Патроны кончаются! — пришел крик одного из двух стрелков в боевом отсеке. Они стреляли из бойниц в корме машины, стальной пол покрывали пустые магазины. БМП несла больше боеприпасов, чем позволяли нормы, но патроны расходовались так быстро, что даже расширенный запас быстро подходил к концу. Паськов повернул башню, чувствуя, как привод борется с навалившейся снаружи массой гарпий, и выпустил очередь из соосного пулемета. Старающихся согнуть ствол 30-мм пушки тварей это застало врасплох, и тяжелый пулемет разносил их на куски, разбрызгивая кислотную кровь и поджигая плоть. Вонь пропитанного кордитом воздуха внутри БПМ стала еще плотнее, если это вообще возможно, жар усилился.

— Уводи нас, нужно отходить!

— Никак, трансмиссию заклинило, — особого смысла в словах мехвода не было, но Паськов догадывался, что случилось на самом деле: подвеску повредило кислотой, и гусеницы заело.

Он взял радио, если немного повезет, оно, возможно, еще работает. Штыревую антенну[547] давно сорвали гарпии, но небольшую ножевую[548] могли пока не повредить.

— Рота, это Третий. У нас кончаются боеприпасы, и мы застряли. ПВО потеряна. Вызываю огонь на себя.

Паськов знал, что командир роты понимал то же, что и он. Вызов огня на собственную позицию означал самоубийство, пушки разнесут бронемашины на куски. Но лучше так, чем быть сожранными вопящими снаружи гарпиями.

— Запрос подтвержден. Выполняем. Держитесь, Третий. Плотно задрайтесь, по полному протоколу.

Специальный Гвардейский Минометный Полк, Северный фронт у реки Флегетон.

Загружаемые в РСЗО «Смерч»[549] большие 300-миллимитровые ракеты имели черный окрас с ярко-желтыми полосами вокруг конусов. Ни одна другая ракета не носила такой яркой и тщательно нанесенной маркировки, и не просто так: никто не хотел перепутать эти ракеты с другими. Их и их полезной нагрузки опасались даже расчеты «Смерчей». Они доставали ракеты из коробов с тщательно соблюдаемой осторожностью, хорошо зная, что одна случайность, одна оплошность принесет всем вокруг скверную смерть. Гвардии капитан Юрий Леонидович Забелин лично руководил процессом и проконтролировал всю подготовку и проверки статуса, прежде чем доложить о готовности батареи к ведению огня. После этого ему приказали ждать, пока отработает тяжелая артиллерия. Время для «Смерчей» с их смертоносными черными ракетами настанет позже, в нужный момент.

Внезапно ожило радио командной машины. Момент настал.

B-52H «Эмма Пил»[550], в 28 тысячах футов над рекой Флегетон.

— Жизнь налаживается, — B-52 в красно-сером камуфляже на высоте 28 тысяч футов вырвались из мути, и полковник Хеймен потянул назад управляющий фильтрами моторов рычаг. Те повернулись на 90 градусов, встав параллельно воздушному потоку, и двигатели немедленно набрали мощность. Серая Леди[551]

обрела полную силу, и вновь стала верна старая поговорка. «Никогда не недооценивайте Серую Леди».

— Диспетчер «Молота», это звено «Шторм», мы вырвались из облачности на двадцати восьми тысячах футов. Воздух здесь чист. Освещение по-прежнему красное, но видимость хорошая. Если «Кости»[552] хотят дальнего и быстрого путешествия, передайте им подниматься сюда.

— Сделаем, «Шторм». К вашему сведению, пара B-29 сделала для вас тестовые бомбометания. Баллистические поправки вычислены верно, перепрограммировать сброс бомб не нужно.

— Спасибо, контроль. И поблагодарите от нас ребят в «Суперфортах»[553], — Хеймен тихо вздохнул с облегчением. Одна из проблем войны в неевклидовом Аду — нет никаких гарантий, что набитые в живот «Эммы» и висящие под ее крыльями бомбы упадут куда надо. Можно только пробовать, и этим и занялись B-29. Провести сброс, сравнить точки попадания с прицелом и внести поправки. Это обещало стать долгой и тяжкой работой, постоянно сбрасывать и вычислять. Хорошо, что этим смогли заняться старые «Суперфорты». В противном случае с фронта пришлось бы забирать более ценные самолеты.

— Всем подняться до тридцати двух тысяч. Скоро ждем приказ на сброс.