Армия Наполеона

С одной из этих реалий – технической оснащенностью войск – мы уже неплохо познакомились, ибо в середине ХVIII века ружья и пушки были во многом сходными с таковыми наполеоновской эпохи, хотя, конечно, уступали им по ряду параметров. Ясно, что описанные нами ружья могли давать значительный эффект только при их массовом употреблении. Особенно действенен был огонь залпами. Достаточно очевидно, что такой огонь проще всего вести от группы, построенной ровными шеренгами и действующей по команде, поданной голосом. Так естественным образом родился батальон в развернутом строю, а так как максимально возможное количество людей, которыми можно командовать голосом (при условии сомкнутого строя) 500–900 человек, то это количество стало обычной численностью батальона.

Батальон пехоты, построенный в три шеренги, ведущий максимально частый залповый огонь, становится основой всех боевых порядков. Вполне вероятно, что такой строй является предпочтительным, более того, забегая вперед, отметим, что он продолжал оставаться немаловажным и в наполеоновскую эпоху. Тем не менее нельзя не отметить, что, даже исходя из общих соображений, можно предположить, что рассыпавшиеся в кустах стрелки могли бы принести неприятелю немалый вред в бою, что кроме линии в ряде случаев могли бы оказаться удобными и другие построения. Что перетаскивание за собой войсками целого палаточного города, замедлявшее до предела всякие действия армии, и т. п., никак не может быть объяснено лишь императивом технических возможностей ружья или пушки.

Действительно, подавляющее большинство военных историков отмечает, что основная причина вышеозначенных методов ведения войны заключалась в низких морально-боевых качествах наемных армий ХVIII века. На этом обычно объяснение исчерпывается. Но любой здравомыслящий человек должен поставить следующий вопрос: «Почему именно в ХVIII веке наемники стали плохого качества?» Ведь римские легионы эпохи Цезаря, совершившие столько подвигов, были тоже наемными. Наемными были и полки Густава-Адольфа, и полки Тюренна, но они, как известно, сражались с отвагой, переносили лишения со стойкостью.

Причина ухудшения качества солдатского материала в западноевропейских армиях конца ХVIII века кроется в социальной и экономической сферах. Образование централизованных абсолютистских государств в конце ХVII – начале ХVIII в. дало в руки монархов большие денежные средства, чем раньше, позволившие резко увеличить численность армий. Как указывалось в первой главе, регулярные вооруженные силы Франции возросли численно с 15–20 тысяч человек в начале ХVII века до 400 тысяч в 1690 году[345], при этом количество подданных французской короны увеличилось за то же время совсем незначительно по сравнению с этими цифрами, приблизительно с 18 млн человек до 20 млн.

[346]

Уже поэтому ясно, что у этой массы солдат было куда меньше доброй воли, чем у «старых наемников», которые по причине малочисленности были практически все людьми не только добровольно пришедшими, но и наделенными природной воинственностью, поступившими в армию в поисках приключений и в надежде обогатиться. В первой главе отмечалось уже, что ХVIII век был временем значительного улучшения уровня жизни европейцев, что сильно изменило отношение к воинской службе. Люди нового времени, в отличие от свирепых ландскнехтов ХVI века, не готовы на то, чтобы бросить родной дом, терпеть лишения и опасности в поисках наживы. Для того чтобы оторвать их от обычных занятий и бросить с остервенением уничтожать себе подобных, требовалась бы либо религиозно-национальная рознь, либо пропагандистская мощь современного государства, способного разжечь идеологическую вражду. Но в ХVIII веке, когда в Европе еще не закончилось складывание национальных государств в современном понимании этого слова, национализм был еще мало известен, религиозные страсти угасли, но, самое главное, классические монархии были слишком слабыми государственными образованиями для того, чтобы организовать идеологическую обработку своих подданных, заставив их поверить, что жители враждебной страны являются воплощенным злом, а свой общественно-политический строй – воплощенным добром.

Итак, у среднего европейца не было острого желания ринуться в бой, а государство было куда слабее современного и совершенно не имело возможности осуществлять полицейский контроль над всеми своими подданными, ни набить их головы пропагандой, ни даже эффективно проконтролировать убежавших из полков дезертиров. Поэтому тактика, а в особенности стратегия, должны были исходить из этих реалий: солдату наплевать на войну; при плохом снабжении, при слишком больших трудностях на походе он дезертирует, и никто его не поймает…