Армия Наполеона

Когда мы прибыли сюда, место нашего будущего лагеря представляло собой лишь цепь голых дюн, теперь же перед посетителями предстает великолепное пространство для прогулки. Наш полк срубил несколько деревьев в соседнем лесу и посадил их перед фронтом, на следующий день вся дивизия сделала так же. У каждого полка свой сад, у каждой роты свой цветник и огород, свой крытый колодец, чтобы поливать цветы и овощи. Колонны, обелиск и пирамиды, на вершине которых водружен бюст нового императора с надписями в честь победителя Италии и Востока украшают улицы, выровненные по линейке и носящие имена славных воинов, погибших с оружием в руках. Улицы нашего «квартала» называются Клебер, Бопюи, Дюпюи, Нюг…

Когда нужно было работать над созданием всего этого, а эта работа была и хорошим способом занять солдат, некоторые начали жаловаться – ведь лень имеет так много прелестей. Солдаты как дети – нужно делать им добро вопреки их желанию.

Сержанты каждой роты едят вместе. Они получают походный рацион: черный хлеб, походный суповой хлеб, мясо, сухие овощи, водку и уксус. Они покупают на рынке только свежие овощи и картошку. Они едят вместе с капралами из котелков, рассчитанных на 6–7 порций. Старшие сержанты, также как старшие унтер-офицеры, едят одни, столуясь у маркитантов.

В полдень мы обедаем прекрасным наваристым супом с овощами и говядиной. Вечером ужинаем картошкой с маслом, луком и уксусом. Хлеб рациона черный, рожь, которая входит в его состав, придает ему кисловатый, не очень-то приятный вкус; водку, которую нам дают, мы, в принципе, должны наливать в воду для ее дезинфекции, но вы, наверное, догадываетесь, что мы проделываем эту операцию нечасто…»[573].

Этот довольно подробный рассказ о Булонском лагере не требует дополнительных описаний, мы добавим лишь зарисовку штабного барака, которую приводит в своих мемуарах генерал Бигарре: «На пространстве, где располагался 4-й линейный, я возвел барак из камня (sic!) с соломенной крышей. Это здание имело фасад длиной 86 футов… В двух павильонах этого барака, которые образовывали главный корпус, имелось по две квартиры из четырех комнат каждая. Одна была занята мной, другая – полковым казначеем. В центре по другую сторону двора, закрывавшегося деревянной решеткой, находился склад, по обе стороны от которого находились комнаты полковых адъютантов. Со стороны фасада, выходившего на море, располагались полковой оружейник, шляпник, портной и сапожник. По краям были сделаны помещения: одно для уроков математики, другое было залом для танцев и фехтования. В двух пристройках располагались конюшни на восемь лошадей. Неподалеку от этого барака были вырыты колодцы, отделанные камнями. Эти колодцы служили источником воды для всей дивизии Вандамма»[574].

Как следует из этого описания, командование 4-го линейного полка умело расположиться в лагере с комфортом.

Нам осталось теперь познакомиться с тем, чем занимались солдаты и офицеры, готовившиеся к броску через Ла-Манш. Вот как живописует будущий маршал Мармон, тогда командующий Голландской армией[575], развлечения своих подчиненных в лагерях под Цейстом и Утрехтом: «Никогда войска не жили столь хорошо и столь счастливо. Качество всех продуктов, которые они получали, я проверял лично, и потому оно было великолепное. Здоровый характер местности, постоянная деятельность, столь полезная для солдат… сделали из них самых довольных, самых хорошо настроенных и готовых к любому делу людей. Каждый украшал свою палатку[576] и свой лагерь, и в этом смысле началось самое настоящее соревнование между полковниками и генералами. Репутация войск и красота воинского строя привлекали зрителей, жаждавших увидеть их… В день больших маневров я видел до четырех тысяч зрителей, приезжавших в роскошных экипажах и проводивших целый день в нашем лагере. Необходимость удовлетворить их запросы и сметливость маркитантов произвели в скором времени на свет целые деревни по соседству, где можно было найти все необходимое. Актеры также расположились неподалеку и построили зал для спектаклей из досок с ложами, которые могли вместить до полутора тысяч человек. Ценой некоторых пожертвований, я добился того, чтобы они давали два спектакля в неделю для унтер-офицеров и солдат, которые приходили в зал в организованном порядке… в парадной форме с унтер-офицерами во главе.

Труппа, дававшая конные представления, также расположилась поблизости, она давала их в деревянном цирке. Солдаты жалели, что они не могут посмотреть это представление, и я постарался дать им эту возможность. В дюнах позади лагеря я выбрал ложбину, склоны которой были обработаны по моему приказу и на них были устроены скамьи, на которых мог расположиться весь корпус. С этого момента самые яркие и красочные спектакли давались для солдат. Эти представления по количеству зрителей и по характеру местности напоминали зрелища римлян. Можно вообразить себе счастье солдат, постоянно живших со своим командующим и бывших объектом постоянных забот»[577].