Армия Наполеона

Наполеон впечатлял солдат и на парадах и на смотрах, где порой неожиданно раздавались чины, дотации, кресты Почетного легиона. Иногда эти смотры проводились прямо на поле отгремевшей битвы, как тот, что он провел после боя при Валутиной горе (см. гл. III), иногда в более мирной обстановке. «Каждое воскресенье после мессы и дипломатического приема проводился парад, где ему представляли вновь сформированные части, – вспоминал генерал Роге. – Он проходил вдоль рядов войск, находя в строю солдат, ветеранов своих первых походов, приветливо беседовал с ними, вспоминал бои, где они отличились, и всегда оставлял их глубоко растроганными. Иногда он спрашивал полковника или капитана, иногда прямо у солдат, кто из них самый храбрый, и всегда окружал храбреца своим вниманием, повышал его в чине или награждал. Иногда какой-нибудь из солдат сам испрашивал у него милость. Тогда Император обращался к его товарищам, и, если те подтверждали, что проситель заслуживает поощрения, он приказывал сопровождающему его офицеру занести фамилию просителя в блокнот, чтобы наградить или повысить в звании. Однажды, он забыл сказать офицеру, чтобы тот записал сведения в блокнот. Солдат, просивший его о награде, не отстал от него и подходил еще несколько раз. Император ответил, наконец, несколько раздраженно: ”Ты просишь крест – он у тебя будет, что тебе нужно?” – “Да, Сир, но пока этот Господин, – солдат показал на Бертье, – не запишет меня в свою тетрадку, я буду дураком, отстав от Вас”. Император рассмеялся и сказал:” Бертье, сделайте, о чем Вас просят”. Эти моменты были очень важны. Они трогали сердца солдат, оставались в их памяти, о них говорили на биваках, они были той нитью, которая связывала Императора и его бесстрашных “ворчунов”»[647].

Огромное впечатление на солдат и офицеров производило и военное красноречие их вождя. Император умел так говорить с войсками, что самые холодные и скептические люди невольно воодушевлялись: «Его слова были простыми, но какое неповторимое красноречие было вложено в них, как много было в этом пламенном взгляде, в этом взволнованном, проникающем в самую душу голосе! – вспоминал пехотный лейтенант. – Никогда не забуду, как в конце речи он приподнялся в стременах и, протянув руку к нам, бросил слова: ”Вы клянетесь?!”… Я почувствовал тогда вместе со всеми моими товарищами, как он словно из глубины груди вырвал крик: “Клянемся! Да здравствует Император!” Какая чудодейственная сила в этом человеке! У нас были почти что слезы на глазах и, конечно, непоколебимая решимость в сердце»[648]

.

Поистине шедевром являются и прокламации Наполеона. Они «… при чтении их в не боевой обстановке кажутся нам болтливыми и хвастливыми, но волновали души его солдат и делали их непобедимыми»[649]. При внешней импровизированности наполеоновские воззвания представляют из себя строгое и классическое произведение. Здесь нет ничего лишнего, каждая фраза, словно спонтанно вырывающаяся из-под пера, подчинена на самом деле глубокому внутреннему ритму. Начало сразу захватывает слушателя: «Солдаты! Война третьей коалиции началась…», «Солдаты! Мы не побеждены…» или «Солдаты! Я доволен вами!». Затем несколько энергичных, литых фраз и яркая концовка: «Они и мы, разве уже не Аустерлицкие солдаты!», «Вперед же, и пусть, завидев вас, враг узнает своих победителей!», «Для каждого француза, у которого есть сердце, – настал момент победить или умереть!»[650]

.

И армия всегда отвечала на этот призыв, она шла за ним, верила ему и обожала его…

* * *

Честь, отвага, преданность императору и неунывающая веселость – вот, собственно, и все главные моральные характеристики, свойственные наполеоновской армии в целом. Не случайно Гейне, мальчишкой видевший эту великую эпоху, в своем замечательном произведении “Das Buch Le Grand” дал короткое, но такое блистательное по точности, почти исчерпывающее описание солдат Наполеона: «Я вышел из дома и увидел вступающие в город французские войска, этот ликующий народ – дитя Славы, с пением и музыкой прошедшие весь мир, радостно серьезные лица гренадеров, медвежьи шапки, трехцветные кокарды, штыки вольтижеров, полных веселья и point d’honneur[651]…»[652]

.

Тем не менее описание морального облика наполеоновской армии будет неполным, если не затронуть одного очень важного для любого воинского организма вопроса, а именно, дисциплины.

Насколько прочными были узы дисциплины и субординации, связывающие французские войска эпохи Первой Империи, и на чем прежде всего держалась дисциплина? Собственно говоря, рассказывая об отваге наполеоновской армии, мы уже отвечали на вторую часть этого вопроса. Де Брак со своей воинской лаконичностью так формулирует принципы, на которых строилась дисциплина: «Вопрос: Что есть основа дисциплины? Ответ: Честь»[653].