Аромагия

- Другое?! – я нервно рассмеялась. Все, что так долго копилось, теперь рвалось из меня неудержимой лавиной. – Я могла стерпеть, пока ты сохранял хоть какое-то подобие приличий и не выставлял напоказ свои... увлечения. Но этого тебе показалось мало. Роман с милой Ингрид ты не только не удосужился скрывать, а наоборот, демонстрировал! Да что там, ты позволил ей прилюдно меня поучать, ты дрался из-за нее на дуэли!

Ингольв смотрел на меня в оцепенении, надо думать, совершенно ошеломленный этой неожиданной вспышкой.

Меня мало трогали его случайные измены, но любовь к другой женщине – это совсем иное. Унизительно и противно, словно спать на чужих грязных простынях.

- Ты сама виновата, - начал он, оклемавшись, но я продолжила, будто не слыша. Что нового он мог сказать? За столько лет его претензии не мудрено выучить наизусть!

– И после всего этого ты смеешь меня попрекать?! Наверное, я бы простила и это. Но попытки избавиться от Валериана - не прощу! Неужели твоя Ингрид стоит того, чтобы оставить его умирать?! Я все знаю об эпидемии в Хэймаэль, не трудись отрицать.

Пожалуй, мне еще никогда не доводилось видеть Ингольва настолько ошеломленным. В его породистое лицо будто плеснули молоком, так резко оно побелело.

- Ты думаешь, что я?! – с заметным трудом выдохнул он, словно борясь со спазмом в горле.

Резкое «да» словно замерзло на моих губах. Потрясение Ингольва было слишком искренним, чтобы заподозрить притворство. Оно било в нос, как нашатырь.

- А что еще я должна думать? – спросила я устало и потерла лоб. – Ингрид мне обо всем рассказала. Наверное, прошлой ночью ты хвастался ей, как ловко все устроишь?

Запнулась и заставила себя подышать размеренно. Вдох-выдох-вдох-выдох. Не обращать внимания на тупую боль в животе и острую – в сердце, на подкатывающую к горлу тошноту и подступающие слезы.

Ингольв отвернулся, потом грузно опустился в кресло напротив.

- Мирра, - голос его звучал сдавленно, - ты что-то неправильно поняла, Ингрид не могла такого сказать!

На ее имени он будто споткнулся, и от того, как изменился его тон, мне стало ясно: все кончено. Если раньше мы еще могли делать вид, что все по-прежнему, то теперь хрупкая ваза супружеского согласия не просто разбилась. По осколкам прошлись подкованными сапогами, разбивая их в стеклянную крошку.

- Тем не менее, она сказала именно это, - я прикрыла глаза рукой. Надежда, что я почувствую облегчение, высказав мужу все накипевшее, оказалась тщетной. Вместо этого меня затопило безразличие, похожее на густой туман с привкусом гари. – Господин Исмир может подтвердить. И не отрицай, ты ведь не ночевал прошлой ночью дома!

- Мирра, посмотри на меня! – потребовал муж каким-то странным тоном, однако я только покачала головой, не желая, чтобы он видел меня в слезах. Впрочем, когда это Ингольв считался с моими желаниями?

Он выдернул меня из кресла, как морковку из грядки, потом силой отвел мою руку от лица.

- Что? – поинтересовалась я устало, стараясь сохранить хоть каплю достоинства.

- Прошлой ночью я ездил в Хэймаэль, - вдруг признался Ингольв глухо.

- Что?! – повторила я, думая, что от голода и волнения ослышалась.

- Я ездил в Хэймаэль, - повторил муж громче. – Там все не так плохо, как говорят, но я забрал оттуда Валериана. Можешь спросить у Петтера, если не веришь. Он вел машину.

- Но... – с трудом освободив руку из тисков мужниных пальцев, я потерла висок, стараясь собраться с мыслями. Он не лгал - об этом неопровержимо свидетельствовал остро-пряный запах любистка, слегка напоминающий сельдерей – откровенности. – Тогда где он? Что с ним? Он здоров?

- Я не мог привезти его в Ингойю, - показалось мне, или в голосе Ингольва действительно послышалось понимание и... извинение? – Он сейчас в Гриндавик, под присмотром Утера. Доктор говорит, он здоров, но все равно лучше выждать неделю на карантине.

Я медленно кивнула: Гриндавиком звалась крошечная деревушка на западе, откуда происходил родом Петтер. Его отец был слепо предан Ингольву, так что рядом с ним Валериан в безопасности.

- Спасибо, - только и сумела выговорить я, опустив взгляд. Выходит, самый страшный упрек, который я бросила мужу, был безоснователен!

Ингольв взял меня за подбородок и заставил поднять голову.

- Ума не приложу, почему она тебе такого наговорила, - казалось, каждое слово он выдавливал из себя, как зубную пасту из тубы. – Она же знает! Клянусь тебе, я даже не думал! Валериан же мой сын!

Я осторожно коснулась его губ, заставляя замолчать. Мы оба понимали, что Ингрид пыталась спровоцировать полный разрыв между мной и Ингольвом, а что проще, чем сыграть на чувствах матери?

- Не надо. Я тебе верю.

- Смирна, - шепнул муж, пробегая пальцами по нежной коже за ухом. Пахло от него имбирем и медом. – Моя Смирна Благоуханная.

Я прикрыла глаза, пряча недовольство. Первое время после свадьбы он часто называл меня так. Надо думать, это устаревшее название мирры пришлось ему по сердцу, напоминая о привычных командах.

Губы Ингольва с давно забытой нежностью коснулись моих век, висков, щек. Когда-то это приводило меня в восторг...