Аромат грехов твоих

Нервы, словно натянутая струна, лопнули. Я сорвалась на истерику. Не знаю, откуда взялись новые силы к сопротивлению, но я вновь принялась отбиваться, крутится, царапаться, лишь бы выбраться из-под мужчины. Кажется, я даже кричала, срывая голос.

Эдриан отпустил меня так же быстро, как и поймал. Отскочил, будто от прокаженной, к противоположной стене и медленно сполз по ней.

Я же, почувствовав свободу, немедля подобралась и забилась в дальний от мужчины угол. Возможно, это было глупо, и мне бы бежать дальше, выбив окно и ласточкой нырнув на улицу, но меня колотило мелкой дрожью. Я куталась в разорванную материю и пыталась отдышаться.

Смотреть на своего насильника напрямую я боялась, хоть и продолжала краем глаза отслеживать его фигуру. Граф все так же сидел, привалившись к стенке, и рассматривал меня куда более открыто, чем я. Было видно, что ему плохо, но не от боли физической, а от Жажды, сводящей с ума. Эдриан словно сопротивлялся самому себе, но удерживался от попытки добраться до меня вновь.

– Ванесса называла это игрой «Охотник и жертва». Ей нравилось убегать, чтобы я преследовал. Она говорила, что это единственная возможность понять, что чувствует еда, когда она выпивает ее жизнь, – словно оправдываясь, произнес он.

– Ваша жена была редкостной сукой, – ответила я ему из угла. – Я знаю о ней всего несколько часов, а уже ненавижу за то, что она сумела сломать мне жизнь.

– Как вас зовут? – наконец удосужился спросить он.

– Неважно, – огрызнулась я. – Вы все равно будете упорно игнорировать мое имя, называя именем жены.

– И все же.

Мгновение я помялась, стоит ли говорить ему. Но какая, в сущности, разница, если этот бессмертный подонок рано или поздно в своей бесконечной жизни узнает правду.

– Роуз, – сдалась я.

– Тогда простите меня, Роуз, – опустив голову, произнес Малкольм. – Семь лет Жажды кого угодно сведут с ума. Я не собирался вас насиловать, просто на какой-то миг я опять увидел себя частью бесконечных игр с Несс. Еще раз простите.

Он с усилием поднялся с пола, отряхнул одежду от пыли и щепок, которых теперь было сполна по всей комнате, и двинулся к двери.

– Ну и куда вы? – окликнула я его.

– Прочь. Подальше из этого города, а возможно, из страны. Я прожил в Жажде семь лет, сумею прожить и дальше.

Мне захотелось истерически расхохотаться. Отличное предложение со стороны графа, а главное – любезное: исчезнуть из моей жизни так же быстро, как в ней и появиться. Вот только было одно «но».

– Вы разорвали на мне платье, разнесли полномера, который, между прочим, оформлен на мое настоящее имя. Поэтому спешу сообщить, что платить за это безобразие мне нечем.

Собственно, если с платьем ситуация была вполне поправима, то счет за номер рисковал быть неподъемным для кошелька вдовствующей баронессы Клайвшот.

– У вас есть второй наряд, – граф кивнул на целое платье, в котором я пришла, будучи в образе Роуз. – За номер не беспокойтесь, я все оплачу.

– Надеюсь на ваше благородство, – не без доли ехидства отозвалась я, мысленно отмечая, что уже не чувствую себя затравленной ланью.

В следующий миг дверь комнаты хлопнула. Граф все же сбежал, оставляя меня в одиночестве.

Времени жалеть себя дальше не было. Я решительно вскочила на подрагивающие ноги и кинулась закрывать за Эдрианом замки, чтобы, не дай бог, не вернулся, а уже после принялась снимать остатки роскошного наряда.

В ставшем тряпкой платье уже нечем было восхищаться. Вышивка порвана, аметисты разбросаны по всей комнате. Будь у меня больше времени, я бы облазила каждый миллиметр номера и собрала камни, все же не в моем положении разбрасываться подобным богатством. Сейчас же я подобрала парочку, засунула в ридикюль и принялась облачаться в скромное, но такое привычное траурное платье. Родная внешность вернулась с легкостью и даже внутренней радостью. После случившегося превращаться в такой любимый доселе образ роковой брюнетки я не собиралась никогда. А едва я была полностью готова, в дверь постучали. Я невольно вздрогнула, боясь, что вернулся граф.

– Кто там?

– Хозяин отеля, – раздался требовательный голос. – Один из постояльцев заявил, что нанес ущерб комнате. Мне необходимо оценить потери. Откройте!

Мне захотелось сбежать через окно, лишь бы не выполнять требование. Но, взяв себя в руки, я подошла и отодвинула щеколду.

За дверью меня ожидал гневного вида худощавый мужчина средних лет. Было видно, что его подняли с кровати, разбудив среди ночи. За ним стоял мальчишка-администратор, растерянный и чем-то напуганный. Замыкал эту компанию граф.

– Как видите, – сообщил он хозяину, – ущерб не столь катастрофичен, но я готов оплатить!

Сам же владелец отеля, разглядывая разнесенный номер, потерял дар речи.

– Не катастрофичен? – взревел он. – Да здесь ремонт на тысячи золотых.

– Не преувеличивайте, – покачал головой Эдриан. – Цена этому клоповнику не больше пятисот монет.

– Я вызову полицию, – взревел хозяин, от этого голоса мне захотелось втянуть голову в плечи.