Аромат от месье Пуаро

В Москве было весело, но нужны были деньги на жизнь и для работы. А еще нужно было купить компьютер – для кого-то это были игрушки, для Максимова же – настоящий выход в мир. Олег понимал, что, ничего не зная о достижениях в области промышленной парфюмерии других стран, он не сможет предложить что-то свое. «Всякий чужой опыт надо сделать своим!» – любил он повторять где-то услышанную фразу. Работать он устроился быстро – опять сторожил чей-то терминал. Эта работа была удобной – можно ночи напролет изучать книжки по химии, писать формулы, придумывать комбинации. Но денег она приносила только на бедную жизнь. Максимов был в отчаянии, а тут еще заболел зуб. Помучившись пару дней, он решился пойти в ближайшую стоматологию.

Кто любит стоматологов? Никто. Каждый входящий в кабинет врача, где стоит бормашина и пахнет лекарствами, начинает ощущать холод собственных ладоней. С Максимовым случилось то же самое.

– Господи, да вы взрослый мужчина! Что вы так боитесь, – не выдержал врач.

– Это рефлекс, – пробормотал Максимов.

– Увы, – согласился доктор и добавил: – Хотя ведь так все изменилось. И техника, и лекарства, и подход к лечению.

– Все равно как входишь, так дрожать начинаешь, – ответил Максимов и тут же забыл про страх.

Доктор завел машинку, но Олег остановил его и спросил:

– Скажите, а кто у вас тут главный?

– Я. По совместительству, – ответил доктор.

– Давайте попробуем…

– Что?

– Давайте попробуем внушить пациентам, что здесь не опасно, не больно. Что здесь здорово.

– Как?

– Я вам сейчас объясню.

Через две недели в стоматологической клинике было явно меньше детских воплей, и взрослые выглядели не как зомби, а как вменяемые люди. В помещениях пахло не лекарствами, а ванилью, цветами и морем.

– Сколько я вам должен? – спросил за рюмкой водки доктор.

– Вылечите мне зубы, – ответил Олег. – И выпишите для меня из-за границы вот эти вещества. Это ароматы. Они нужны мне, чтобы делать собственные композиции.

Только в Москве Максимов понял, насколько скудны его познания. Так что следующие несколько лет он учился. Осознав, какую пропасть неизведанного таит в себе наука о запахах, он дал себе слово изучить ее досконально. Хотя и понимал безнадежность подобных устремлений – ароматы настолько же бесконечны, как и Вселенная.

Мечтал ли он когда-нибудь создать духи? Нет, нет и еще раз нет. Олегу было неинтересно придумывать что-то, чем люди банально украшали бы себя. Он хотел создавать то, что меняет помыслы людей, их намерения, что заставляет их поступать совсем не так, как они, умные, высокоразвитые, уверенные и волевые, спланировали. Если бы его спросили, не является ли это откровенным манипулированием, он ответил бы: безусловно.

В тридцать лет Олег Максимов прочно встал на ноги. Он получил высшее образование. На кафедре химии МГУ ему прочили блестящую научную карьеру. И опять никто не догадывался о его редком обонянии и не подозревал о том, что его мало интересует синтез белков, но страстно интересуют, например, такие вещества, как гедион и эвернил. Первое вообще ничем не пахнет, и только соединяясь с другими веществами, образует удивительный по своей воздушности аромат. Эвернил пахнет мхом, воссоздает дух темного сырого леса. Максимов интересовался всем тем, что помогало составлять запахи. «Жизнь человека состоит из определенного и достаточно постоянного набора поступков и событий. Каждому из них присущ свой аромат. Я хочу найти составляющие этих ароматов!» – твердил себе Максимов. Окончив университет, он устроился учителем химии в школу – это было чрезвычайно удобно. Времени работа отнимала немного. И под рукой была учебная лаборатория.

Результаты своих исследований он тут же пытался опробовать на возможных клиентах. Например, магазин одежды, находящийся неподалеку, согласился с его предложением ароматизировать воздух в помещении. Олег долго корпел над пробирками и наконец представил владельцу флакон.

– Хорошо пахнет. Дорогой тканью, – одобрил владелец и купил аромат. Впрочем, через пару месяцев он позвонил Максимову.

– Надо что-нибудь другое. Не такое элегантное. А то народ шарахается от нас. Думает, что мы эксклюзивом торгуем, а мы с оптовки все возим, цены-то у нас низкие.

«О! – подумал Максимов. – Переборщили. Надо учесть, что и такое бывает».

В середине двухтысячных в Москве вовсю торговали аромапушками, картриджами с большим ассортиментом запахов, и можно было бы сказать, что для Максимова настали тяжелые времена. Но это было не так. Он по-прежнему искал те сочетания, которые отвечали бы за внутреннее состояние души человека, за его помыслы, действия.

За полгода до того, как он познакомился с Северцевой, с ним случилась неприятность. Как легко заметить, Максимов вообще часто попадал в передряги. То ли нрав вспыльчивый, то ли погруженность в свои мысли, но, так или иначе, Олег часто совершал поступки, не задумываясь о последствиях.

Тогда ему позвонили по поручению одного солидного человека и попросили подъехать для разговора.

Разговор оказался приятным.

– Нам нужен аромат, – сказали Олегу. – Только наш аромат. Наша фишка, наш почерк.