Аромат времени. Философское эссе об искусстве созерцания

В наши дни вещи, ограниченные во времени, стареют гораздо быстрее, чем раньше. Они стремительно уходят в прошлое и тем самым ускользают от внимания. Настоящее сводится к точке актуальности. Оно больше не длится. Перед лицом господства моментального настоящего без истории уже Хайдеггер выступает за «прекращение актуализации сего-дня»⁸

. Причина съеживания настоящего или исчезновения длительности заключается не в ускорении, как ошибочно полагают⁹. Отношение между утратой длительности и ускорением намного сложнее. Время мчится, прямо как лавина, потому что оно больше не имеет в себе опоры

. Моменты настоящего, между которыми больше нет силы притяжения, срывают время, запускают ненаправленное ускорение процессов, которое в силу утраты направления больше нельзя назвать ускорением. Ускорение в собственном смысле слова предполагает направленные потоки.

Сама истина является временны́м феноменом. Она есть отражение длящегося, вечного настоящего. Срыв времени, съеживающееся, мимолетное настоящее выхолащивают ее. Опыт также покоится на темпоральной протяженности, пересечении временны́х горизонтов. Для субъекта опыта прошлое не просто исчезает или отбрасывается. Скорее оно остается конститутивным для его настоящего, для его представления о самом себе. Уход не растворяет присутствия былого. Он может даже углубить его. Ушедшее не полностью отрезается от опыта настоящего. Скорее оно остается пересечено с ним. Субъект опыта также должен быть открыт для грядущего, для изумительности и неопределенности будущего. Иначе он костенеет в состоянии рабочего, который просто отрабатывает время. Он не изменяется. Изменения дестабилизируют процесс труда. Субъект опыта, напротив, никогда не тожествен себе. Он обитает в переходе между прошлым и будущем. Опыт требует долгого времени. Он обладает большой временно́й интенсивностью в отличие от моментального, обделенного временем переживания. Познание столь же интенсивно во времени, как и опыт. Оно черпает свои силы как из былого, так и из будущего. Лишь в этом пересечении временны́х горизонтов из знания конденсируется познание. Эта темпоральная конденсация отличает познание и от информации, которая в привативном[26]

смысле будто бы лишена времени или вневременна. В силу этой темпоральной нейтральности информацию можно сохранять и произвольным образом извлекать. Если лишить вещи памяти, они станут информацией или же товарами. Они перенесутся в лишенное времени, неисторическое пространство. Сохранению информации предшествует стирание памяти, стирание исторического времени. Там, где время распадается на последовательность моментов настоящего, оно утрачивает всякое диалектическое напряжение. Диалектика сама является интенсивным временны́м процессом. Диалектическое движение основывается на сложном пересечении временны́х горизонтов, а именно горизонтов еще-не и уже

. То, что имплицитно присутствует в данном настоящем, вырывает его из него самого и приводит его в движение. Диалектическая движущая сила появляется из темпорального напряжения между уже и еще-не, между былым и грядущим. В диалектическом процессе настоящее преисполнено напряжением, тогда как сегодня напряжение в настоящем полностью отсутствует.

Сведенное к точке актуальности настоящее превозносит безвременность и на уровне поступков. Обещания, обязательства или, например, верность – это подлинно темпоральные практики. Они связывают будущее, продлевая настоящее в будущее и скрещивая их. Тем самым они производят темпоральную непрерывность, которая имеет стабилизирующий эффект. Она защищает будущее от насилия безвременья. Там, где практика построения долгосрочных связей, которая также является формой заключения, уступает место возрастающей краткосрочности, растет и безвременность, отражающаяся на психологическом уровне в тревоге и беспокойстве. Возрастающая дискретность, атомизация времени разрушает опыт непрерывности. Тем самым мир становится безвременным.