Аромат времени. Философское эссе об искусстве созерцания

Ошибкой будет считать, что сегодня ускорение процесса жизни можно объяснить страхом смерти. Аргументируют это, например, так: «Ускорение, как мы видим, представляет собой естественную стратегию ответа на проблему ограниченности времени жизни или же на рассогласование времени мира и времени жизни в секулярной культуре, для которой максимальное наслаждение возможностями мира и оптимальное раскрытие собственных задатков – и вместе с тем идеал наполненной жизни – стали парадигмой удавшейся жизни. Тот, кто живет вдвое быстрее, может реализовать вдвое больше возможностей и тем самым будто прожить две жизни за одну; тот, кто ускоряется до бесконечности, вновь сближает время своей жизни с потенциально бесконечным горизонтом времени мира, поскольку может реализовать множество жизненных возможностей за отдельный срок земной жизни и не должен поэтому более бояться смерти как уничтожителя возможностей»¹⁴. Тот, кто живет вдвое быстрее, может вкусить вдвое больше жизненных возможностей. Ускорение жизни приумножает ее и тем самым приближает ее к цели наполненной жизни. Но этот расчет наивен. Он покоится на смешении наполненности с простой полнотой. Наполненную жизнь нельзя объяснить теорией множеств. Она берется не из полноты жизненных возможностей. Рассказ также не возникает автоматически из простой суммы или перечисления событий. Он скорее предполагает особый синтез, который основывается на смысле. Долгое перечисление событий не создает захватывающего рассказа. Очень короткий рассказ может, напротив, произвести сильное нарративное напряжение. Поэтому и очень короткая жизнь может достигнуть идеала наполненной жизни. Этот тезис об ускорении не видит той подлинной проблемы, что сегодня жизнь лишается возможности осмысленного

заключения. Именно этим объясняются суета и нервозность, которые характеризуют сегодняшнюю жизнь. Люди постоянно начинают все заново, переключаясь между «жизненными возможностями», именно потому, что они не могут привести одну эту возможность к заключению. Никакая история, никакая наделяющая смыслом целостность не наполняет жизнь. Разговор об ускорении жизни ради ее максимизации вводит в заблуждение. При более детальном рассмотрении ускорение оказывается нервозным беспокойством, которое будто заставляет жизнь носиться от одной возможности к другой. Она никогда не приходит к покою, т. е. к заключению.

Следующая проблема в связи со смертью сегодня состоит в радикальном разобщении или атомизации жизни, которая делает ее еще более конечной. Жизнь все больше теряет широту, которая наделяла бы ее длительностью. Она содержит в себе мало мира. Эта атомизация жизни делает ее радикально смертной. Именно эта особая смертность прежде всего и вызывает всеобщее беспокойство и суету. При быстром рассмотрении эта нервозность может вызвать впечатление, что все ускоряется. Но на самом деле происходит не действительное ускорение жизни. Жизнь лишь становится более суетливой и бесцельной и менее упорядоченной. В силу своего рассеяния время больше не обладает никакой упорядочивающей силой. Поэтому в жизни больше не случается никаких определяющих или решающих переломов. Время жизни больше не образуется из этапов, заключений, границ и переходов. Скорее люди спешат от одного настоящего к другому. Так люди стареют, не становясь старыми. В итоге они гибнут в без-временьи. Именно поэтому сегодня умереть труднее, чем когда‐либо.

Время без запаха

И ничего бессмертного не видать на небе…

Фридрих Гёльдерлин

[30]

Мифический мир полон значения. Боги – это не что иное, как непреходящие носители значения. Они делают мир значимым, значительным, осмысленным. Они рассказывают о том, как вещи и события связаны друг с другом. И эта связь, о которой было рассказано, учреждает смысл. Повествование создает мир из ничего. Быть полным богов – значит быть полным значения, повествования. Мир можно читать как картину

. Нужно лишь пройти по нему взглядом, чтобы вычитать из него смысл, осмысленный порядок. У всего есть свое место, т. е. свое значение в жестко установленном порядке (cosmos). Если вещь уйдет со своего места, ее вернут обратно. Время направит ее. Время – это порядок. Время – справедливость. Если человек своевольно сместит вещи, он станет преступником. Время искупит его преступление. Так оно вновь восстановит вечный порядок. Оно справедливо (diké). События состоят в устойчивом отношении, в осмысленном сцеплении друг с другом. Ни одно событие не может выйти из него. Каждое событие отражает непреходящую, неизменную субстанцию мира. Здесь не бывает движений, которые привели бы к изменению наличного порядка. В этом мире вечного возвращения ускорение вообще не имело бы смысла. Осмысленно только вечное повторение того же самого, то есть воспроизводство былого, непреходящей истины. Поэтому доисторический человек живет в длящемся настоящем.