Артания

И все же он успел увидеть, как черная туша, изрезанная дымящимися полосами, сорвалась с края, плиты. Плюхнуло, будто в топь обрушилась скала. Наступила мертвая тишина, будто неведомый зверь сразу ушел на дно и затаился. Придон сказал дрожащим голосом:

– Пожалуй, если оно не утащило с собой Тура…

– Зачем ему Тур? – возразил Олекса. – Тура никакой зверь есть не станет, у него мясо ядовитое! К тому же я его если не убил, то серьезно ранил!

– Тура?

– Да кто их разберет в тумане…

– Вот оно и взяло с собой Тура, чтоб зализывал ему раны…

– Или не только раны…

Тур взобрался на плиту сам, оттолкнув руку Олексы. Весь перемазанный с головы до ног, сам как болотное чудище, он горстями снимал с себя вонючий ил, грязь, срывал с головы и плеч гибкие стебли болотной травы.

– Я вам это припомню, – пригрозил он. – И мясо невкусное, и все другое…

С головы до ног в липкой зловонной грязи, выкарабкались на берег почти ползком. За каждым волочились присосавшиеся стебли болотной травы. Тур так и вовсе выволок за собой чуть ли не подводное дерево, долго срывал его липучие ветви. На ногах остались красные пятна, кое-где корешки отрывал с кожей, там выступала сукровица, и туда сразу начали липнуть большие сине-зеленые мухи.

– Что это было? – спросил Придон.

– Колдун! – ответил Олекса уверенно.

– Какой колдун? – не поверил Придон. – Я сам видел зверя… только не понял какого.

– Тогда то был зверь-колдун! – огрызнулся Олекса.

– Зверь-колдун?

– А почему нет?.. Люди могут, а звери нет?.. Тур ударил его топором, а зверь в ответ шарахнул огнем. Почти как дракон. Только не сжег, а старался ослепить.

Тур звучно охлопал себя с головы до ног, ладони по голой груди шлепали как весла по воде, огляделся, буркнул:

– А что, колдун не может перекинуться зверем?

Олекса оглядел его с головы до ног, кивнул.

– Может. Если даже не колдун, и то перекидывается.

Черный край плиты глубоко вломился в заросли странных растений. Обычно на болоте, как и по берегам, множество сочной жирной травы, но здесь торчат высокие шесты, словно выкованные из бронзы. Придон с нехорошим холодком вдоль спинного хребта видел металлический блеск на этих растениях, что ни деревья, ни кусты, ни даже трава.

– А прохода не видать, – прорычал Тур. – Значит, будет!

Он слез, по-хозяйски вломился… и тут же завис, словно ударился о решетку. Шесты не поддались, даже не качнулись, а он сразу изорвал штаны, поцарапал до крови руки и плечи.

– Это не камыш, – определил Олекса. – Не камыш.

– А что? – спросил Придон.

– А если и камыш, – продолжал Олекса, – то зачарованный. Кто-то велел стать болотным сторожем. Придон вытащил топор.

– Но мы должны пройти.

Он врубился рядом с Туром. И тут же порезался до крови листьями. С шестов, что поднялись уже выше их роста, свисали плети с гроздьями, похожими на металлические шары. Изорвали одежду, пока сумели на несколько шагов протиснуться, вернее, прорубиться в глубь этих молчаливых, но непреклонных сторожей.

Олекса предложил перевести дух и все же поискать выход, некоторое время в самом деле добросовестно высматривали, наконец Тур потерял терпение и, озлившись, вломился, как бешеный тур, в это дикое переплетение растений из металла и ползающих трав. Олекса и Придон смотрели с брезгливым сожалением, Тур явно выдохся, раз уж ринулся сломя голову, сейчас свалится и запросит отдыха…

…но несокрушимая с первых попыток стена поддалась яростному натиску. Металлические растения внутри оказались обычными полыми трубочками, из них вытекал такой же сок, так же хрустели под ногами. А Тур, рубя огромным топором направо и налево, рубил стену, орал, ревел, ругался, сыпал проклятиями. Одежда на нем превратилась в клочья, тело окрасилось кровью, но вдруг стена поредела. Последние растения со звоном переломились под лезвием уже зазубренного топора, впереди открылся проход!

Но какой проход… странный проход. Справа и слева поднимаются черные, как ночь, каменные стены-плиты. А между ними проход, можно вшестером на конях. Земля серая, похоже, сухая.

Придон жадно смотрел в эту узкую щель между двумя черными блестящими, как зеркало, плитами. Нет болота, нет! Сухо, жарко, серая земля – и совершенно нет этих растений.

Тур, тяжело отдуваясь, захохотал:

– Так вот о каком проходе говорил селянин!.. А болото и эта травка – ерунда.

Придон содрогнулся всем телом, представив, что ломились бы через болото чуть левее или правее. Хорошо, что приняли совет, все-таки приняли.

Черные плиты удлинились, вершины все еще в тумане, но теперь видно, что не плиты, а две стены, а они трое – в узком то ли проходе, то ли проломе, земля темная, потрескавшаяся от неведомого жара.

Стены из черного камня, Придон такой видел только однажды: волхв показывал блестящий камень, который горит жарким пламенем, если положить на раскаленные угли. Но теперь с обеих сторон эти страшные гладкие скалы, словно в горном массиве прорубили проход двумя-тремя ударами исполинского топор.