Артхив. Истории искусства. Просто о сложном, интересно о скучном. Рассказываем об искусстве, как никто другой

Художник умрет от рака горла, через несколько месяцев после смерти жены. Пройдет всего лишь год – и за его картину «Наводнение в Пор-Марли», написанную в 1876 году, Исаак де Камондо заплатит 43 тысячи франков. Больше, чем Сислей заработал за всю свою жизнь.

Гюстав Кайботт: гениальный аматор

Гюстав Кайботт – гениальный аматор с отменным вкусом, доводивший каждое свое увлечение до уровня высочайшего мастерства и легко принимавшийся за новое. Вице-президент Парижского яхт-клуба, филателист, вошедший в список ста самых великих, кораблестроитель, разместивший на территории своего поместья небольшую верфь, увлеченный садовод, юрист и инженер, городской советник Пти-Женвилье и художник-импрессионист, которого считали одним из самых ярких художников среди «независимых», а потом забыли на 80 лет.

Неожиданная находка

О Гюставе Кайботте несколько десятилетий говорили только как о богатом покровителе и коллекционере. Пока наследники художника в 1960-х годах не решили продать несколько картин деда-художника. И прежде всего огромную картину «Париж. Дождливый день», которой несложно было, конечно, найти подходящую стену в особняке Кайботта в Пти-Женвилье, но затруднительно разместить в современной квартире (размер полотна почти 2 на 3 метра). Родственники художника продали ее основателю автомобильной корпорации Chrysler, а следующим покупателем стал Чикагский институт искусств. Это приобретение вызвало оживление и восторги вокруг имени художника. Вдохновленный именно этой картиной, искусствовед и куратор Нью-Йоркского музея современного искусства Кирк Варнедо написал исследование о жизни и творчестве Гюстава Кайботта.

Каждая картина Кайботта, которая из частной коллекции вдруг попадает в музейный зал, не только вызывает восторг зрителей и специалистов, но и провоцирует историков искусства забыть все, что они знали об импрессионизме, и переписать его историю заново.

Американские исследователи называют Кайботта концептуальным импрессионистом – его картины чаще результат долгой, почти инженерной работы над точностью композиции, верностью линий, чем передача мгновенного, мимолетного впечатления от состояния природы. В европейских статьях-обзорах говорят, что Кайботт был чистым реалистом, а импрессионистские техники использовал умеренно и лишь в качестве эксперимента.

Легко забыть, читая биографию, что Гюстав Кайботт был лет на 10 моложе своих друзей-импрессионистов. Долгие годы он оставался для них финансовой опорой и покровителем – и в глазах потомков часто представляется эдаким степенным, богатым, прозорливым и рассудительным меценатом. На самом деле в 1877 году Ренуару было 36 лет, Моне – 37, а Кайботту – всего 29. А когда в 1870 году 34-летний Дега с ненавистью цедил сквозь зубы имя барона Османа и до хандры и отчаяния не желал видеть перестроенного Парижа, Гюставу было всего 22 – и он был влюблен в этот новый, торжественный, светский, промышленный, такой современный Париж.

На мосту Европы

Мост Европы – самое современное место, которое только можно было найти в Париже в 1870-е. Ему всего десяток лет, посредине моста – площадь, к которой сходятся шесть широких новых улиц. Под тяжелым, мощным мостом проходят поезда, отправляющиеся от вокзала Сен-Лазар и прибывающие туда. «Мост Европы» – это картина Кайботта-инженера, который готов к импрессионистским художественным экспериментам в изображении заднего фона, залитой солнцем дороги, дыма, поднимающегося над мостом, но не готов пожертвовать ни одним мощным, тяжелым болтом в точно выстроенной конструкции самого моста. Кайботт любуется.

Эти шумные, многолюдные, оглушающие места в новом, перестраивающемся Париже стирают границы между сословиями и в каждую новую минуту обещают новые впечатления. Наслаждаться грохотом, запахами и монументальными формами нового мира могут все: рабочие, священники, проститутки, фланеры, богачи и бедняки, парижане и провинциалы. Здесь никому не по пути, но и никто никому не мешает.

Мужчину и женщину на мосту Европы мы словно увидели случайно, обернувшись на громкий звук или обрывок фразы. Они не пара, между ними секунду назад еще что-то происходило, но теперь непонятно, что именно. Некоторые современные критики находят здесь многоуровневую игру в соблазнение. Богатый мужчина, уходя от внимания женщины (скорее всего, проститутки), переводит уже почти заинтересованный взгляд на мужчину-рабочего, который опирается на перила моста. Никем еще не доказанные подозрения Кайботта в гомосексуальной ориентации основываются чаще всего на его холостяцкой жизни, непродолжительных романах, особом интересе к мужской натуре и незначительному вниманию к изображению женщин. Маловато для таких громких заявлений.