Арвары. Книга 2. Магический кристалл

Измученный ожиданием, после бессонной ночи, в тот роковой предутренний час он толкнул дверь и обнаружил, что она не заперта, а в коридоре брошено оружие бежавшей охраны…

И сейчас было то же самое нестерпимое желание, но приближенные все еще прятались среди колонн, и скорее всего это они впустили первым посла Артаванской Сокровищницы. Как всегда самоуверенный, важный и пестрый, он станцевал приветствие, после чего распустил павлиний хвост.

— О, превеликий и всемогущий, — сказал он, не скрывая насмешки. — Прекрасная луноликая Авездра не смеет больше злоупотреблять твоим гостеприимством. Вели убрать корабли с нашего пути и снять цепи в устье Тибра. По обычаю македон несравненная дочь Урджавадза пожелала уйти из твоей столицы мира с первыми лучами солнца.

— Пусть Авездра даст мне третью попытку явить ей чудо, — прямо попросил император.

— Первое твое чудо было медным, второе — мертвым. Каковым же будет третье?

— Я покажу дочери Урджавадзы живого бога. Посол перевел взгляд под свод колоннады.

— На небесах довольно красот и прелестей. Божественное очарование звезды Востока достойно их, но это путешествие придется отложить, ибо дочь царя царей еще не насытила земных, жаждущих прекрасного взоров.

— Третье чудо существует не на небе, а только высоко в горах.

— В чем же суть божественного в твоем живом боге, о, премудрейший цезарь, если он на земле?

— В бессмертии.

Благодарная улыбка не сходила с уст посла.

— В твоей провинции Египт, о, всемогущий и владетельный, мы лицезрели оракула, о коем говорят, что он бессмертный. Но ему всего семьдесят два года, и он глубокий, дряхлый старец.

Сколько живет на свете оракул, о котором говоришь ты, о превеликий цезарь?

— Он не оракул, он плененный бог варваров, проданный в рабство двести лет назад и до сей поры оставшийся юным.

— Юный бог варваров? Император не удостоил посла ответом.

— Но должен предупредить, — помолчав, жестко сказал он. — Мой комит, взглянув на него, сегодня ночью скончался с улыбкой на лице. А я не помню, чтобы он когда-либо улыбался.

Гримаса нарочитой вежливости посла медленно разгладилась, отчего взор дипломата стал похож на взгляд стреляющего лучника.

— Передам твою просьбу, — почти бесцветно вымолвил посол. — Но если взойдет солнце и ты не увидишь верблюдов на пристани, открой дорогу в море, о благородный и великодушный цезарь.

Вздув на себе шелковые перья, он удалился с царским достоинством.

Император метнулся к перистили, где прятались приближенные, крикнул в пустоту:

— Где префект города? Позовите префекта!

Когда префект явился в сопровождении консула Луки, император стоял в колоннаде и неотрывно взирал на корабли и восходящее солнце. Столичный градоначальник, облеченный полицейской и судебной властью, был сильно смущен и подавлен.

— К сожалению, городской страже не удалось отыскать лиц, свергнувших колосс, — доложил он. — Достоверно установлено, что изваяние разрублено на части и продано скупщикам цветного металла. Я лично провел проверку и не нашел оснований изъять у них медь. Они добросовестные приобретатели. Ведется розыск похитителей в среде люмпенов…

— Ты предъявил иск? — коротко спросил Юлий.

— Кому, ваше величество?

— Артаванской царевне! — закричал император. — По жалобе олигарха!

— Судебная коллегия не нашла на то оснований, — обреченно вымолвил префект.

— У сенатора Романа сгорела мумия, являвшаяся его законной собственностью.

— В мавзолее олигарха есть следы пожара, ваше величество. Но причина его не установлена. Тем более, не установлена причастность к нему лиц, накануне входивших в это помещение.

Утренний ветерок играл шелком, развешанным на снастях, словно белье на просушку, и в глазах рябило от пестроты.

— Я сам видел, как дочь Артаванского правителя совершала таинственные ритуальные действия возле ног мумии, — заявил император. — Достаточно моего свидетельства?

В прошлом префект дважды назначался консулом, некоторое время был куратором в сенате, отличался смелостью, решимостью и свой нынешний пост получил благодаря тому, что призвал сенаторов поддержать Юлия, сидевшего в темнице. Искушенный властью, близостью к императорам и обыкновенно уверенный в себе, он выглядел сейчас напряженным и даже перепуганным.

— Действием, приведшим к возгоранию собственности олигарха, могло бы считаться поднесение горящей свечи, факела или иного источника огня. — тупо забормотал он. — Простым держанием рук, ваше величество, даже совсем близко, ничего поджечь невозможно. Закон не содержит положений, рассматривающих иные причины воспламенения, как-то: колдовство, чародейство или заклятие.

Юлий испытывал чувство, будто префект пеленает его в белую, плотную ткань, как недавно пеленали умершего Антония. Он ощущал это всякий раз, как только дело касалось хитросплетений ромейского права, созданного не для того, чтобы найти истину, а чтобы надежнее ее спрятать. И если потребуется, вообще растереть в пыль жерновами словес и растворить без остатка, как это делают эскулапы, приготавливая из одних и тех же камешков снадобье от разных болезней.