Асанардаль

– Почему? – переспросила Люси, – не знаю. Наверное, стесняюсь.

Люси была одета в алое декольтированное платье.

Они свернули на кривую улочку, состоящую из компактных двухэтажных домов. Дорога забрала высоко вверх. Взобравшись на пригорок, Мила и Люси остановились, чтобы отдышаться.

Внизу Сана увидела давешнего смуглого мужчину. Он шёл, опираясь на плечо сухопарой, даже несколько костлявой блондинки с усталым лицом.

Внезапно блондинка подняла голову и встретилась глазами с Люси. В глазах блондинки промелькнуло презрение. Она быстро отвела взгляд. Кроме презрения, в её глазах было ещё нечто, схваченное цепким взглядом Саны.

Блондинка и хромающий мужчина скрылись в одном из домов.

– Кто это? Кажется, я где-то видела эту женщину, – сказала Мила.

– Её зовут Симона Ди Луцио, – ответила Люси.

«Та самая Симона. Несчастная жена сумасшедшего. Нет, он слишком молод, чтобы быть её мужем. Скорее всего, сын. Но кто тогда розовокосая девушка?», – подумала Сана.

– Не помню такой актрисы. Симона ведь французское имя?

– О да, – задумчиво промолвила Люси, – во Франции скалы повыше, чем у нас, – и в упор посмотрела на Милу, – не так ли?

– Что? – округлила глаза Мила, – да, я была во Франции. Давно. Но скал там не видела. Не пришлось как-то.

– Нам пора возвращаться, – довольно резко сказала Люси и с явным усилием, как показалась Сане, смягчила тон, – Поль, должно быть, уже вернулся из гольф–клуба. Попросим его покатать нас на яхте, пока он в настроении.

– Разве мы не вечером будем кататься на яхте? – спросила Мила.

– Уже вечер. А после захода солнца мы не покидаем дом, – ответила Люси.

Катание на яхте обескуражило Милу. В фильмах она обожала все эти моменты с яхтами, где все герои вели себя так, будто яхту нисколько не качает на волнах. Яхту Поля качало, да ещё как.

Люси выглядела задумчивой. Только сейчас Мила заметила, как горько изгибаются губы гостеприимной хозяйки. Живые глаза Люси стали перламутровыми, будто из человека вынули душу. Люси перехватила взгляд Милы и натужно улыбнулась.

Сана крепко держалась за поручни, покачиваясь, как травинка на ветру, и с печальной полуулыбкой смотрела на проплывающую гору, увенчанную виллой «Ночная фиалка». «Как бы она не свалилась в море», – подумала Мила.

Один Поль испытывал от прогулки острое наслаждение. С его лица исчезло надменное выражение, уступив место по-детски радостной улыбке. Поль направил яхту вглубь Тирренского моря, навстречу миражам аквамаринового горизонта.

«Ночная фиалка» всё уменьшалась. Её крыша сияла в лучах солнца гранатовым блеском.

Сегодня не удалось посмотреть город. Мила не расстроилась. Это место слишком красиво, чтобы не привлекать туристов. У Милы не было желания бродить среди досужих зевак. Среди туристов сама ощущаешь себя туристкой, жительницей громадного общежития.

Монте-Арджентарио отдалялся, зато «Ночная фиалка» ясно выделялась на фоне бирюзового неба. Миле нравилось тешить себя мыслью, что здесь она почти дома. Такой вот маленький, осознанный самообман.

Она не туристка. Она приехала к близкой родственнице, сестре, например. И может жить здесь столько, сколько пожелает, в доме с гобеленами на стенах и орнаментом на полу, в доме с видом на переливчатый жемчуг неба и моря, в доме, окружённом стройными кипарисами и сумеречными пихтами. Мечтать не вредно, а не мечтать опасно для вдохновения.

Не отрываясь, Сана смотрела на уплывающую гору. Если бы не деревья, гору можно было бы назвать скалой. Скала, а на скале дворец. Скала высокая. Дома нет скал, а во Франции есть скалы. Дома нет скал, а в мамином романе есть скалы. Вокруг глаз Саны залегли тёмные тени. Они опустила голову и закусила губу. Подобные мысли, чёткие, вернее сказать чеканные, и в то же время отстранённые, были не свойственны Сане, привыкшей мыслить образами и ассоциациями. «Почему я думаю о скалах, а не о том красивом мужчине? В романе «Марино» есть скалы. Но откуда я об этом знаю? Я не читала роман и не смотрела снятый по нему фильм. И что с того? Живу не в вакууме. Роман обсуждали, кино тоже не обошли вниманием. Говорили, что в кино упростили сюжет до примитивизма. О чём я думаю?». В висках запульсировала боль, перед глазами потемнело. Сана отошла от борта яхты. Села и запрокинула голову. Небо болезненно резко качнулось в сторону. Сана испугалась. Яхта тонет? Нет. Это головокружение. Всего лишь. «У нас нет таких высоких скал, как во Франции». Кому принадлежат эти слова?

– Саночка, с тобой всё в порядке? – обеспокоенно спросила мама.

«Нет. Путешествие не пошло мне на пользу. Что-то во мне изменилось. Я утратила внутренний покой», – хотела сказать Сана, но промолчала. Мама не любила, когда Сана говорила непонятные, слишком «взрослые» для девятнадцатилетней девушки слова.

– Человек за бортом! – крикнул Поль.

Люси бросилась к борту.

– Постой! Ты что, собираешься прыгать за ним? – всполошилась она, увидев, что муж раздевается.

– Предлагаешь бросить его здесь?

– Брось ему круг, вызови спасателей, – лопотала Люси.

– Не неси чушь!

Люси схватила Поля за руку.

– Это мальчишка Ди Луцио, слышишь? Мальчишка Ди Луцио!

– И что с того?