Аскетизм по православно-христианскому учению. Том Ι. Книга вторая: Опыт систематического раскрытия вопроса

Отношение христианина к «міру». — «Омiрщенность», как одна из основных черт греховного состояния человека. — Значение и употребление понятия «мір» (κόσμος) в Св. Писании и в аскетической литературе. — Специально аскетическое определение «міра», как совокупности «страстей».

Любовь к Богу и ближним, сделавшись началом жизнедеятельности человека, водворившись в христианине на место прежнего эгоистического направления её, в корне изменяет отношения христианина к «міру». Сущность греха первого человека состояла, как мы видели ранее, в том, что он хотел утвердиться в своей собственной автономии, сделать свою жизнь в міре независимою от Бога, самодовлеющею. Будучи предназначен Творцом служить представителем Бога на земле царем и господином всего сотворенного [2324]

, человек, таким образом, получил от Него относительную независимость и самостоятельность [2325].

Стоя во главе всего тварного міра, который в нем достигает сознания своей относительной автономии, человек должен был согласовать свою относительно–самостоятельную жизнь в міре с подчинением её воле Божией, в целях прославления Бога, свободно и охотно обращая ее и все сотворенное на служение Богу. Человеку предстояла, таким образом, задача – свое естественное стремление к жизни в міре и пользованию его относительными земными благами, в целях собственного развития, совершенствования – подчинить влечению к жизни в Боге и Его царстве, достижению общения с Ним, как с высшим и абсолютным своим духовным благом. Но человек не смог и не захотел решиться на такое подчинение себя и своей царственной земной власти воле Божией и царству Божию. Он поддался внушению основать автономное, независимое от Бога, земное владычество, забывая о своей тварной ограниченности и зависимости, забывая о том, что «и имение и все земные блага, при посредстве которых человек может совершать добро, земля и все что на ней, самое тело и самая душа принадлежат Богу» [2326].

Отсюда, основной отличительной чертой человека в состоянии греховной невозрожденности является омiрщенность

, – в смысле направления жизни, преобладающим содержанием которой служат земные предметы и интересы, которые принимаются человеком в качестве самоценных и самодовлеющих благ [2327]. Стремление к общению с Богом в таком случае, хотя в человеке и не уничтожается совершенно, однако бывает в высшей степени ослабленным, отступает на второй план [2328]. Поэтому коренная и глубочайшая дисгармония, имеющая место в самой основе греховного устроения человека, есть именно противоположность между священным и божественным, с одной стороны, мирским и земным, с другой. Противоположность же между духовным и чувственным есть уже вторичная, вытекающая из первой, ею обусловленная, от неё производная.

Пытаясь утвердиться в собственной автономии, основать в міре самостоятельное владычество, независимое от Бога и не подчиненное царству Божию, человек и на самый мір посмотрел только как на средство удовлетворения разнообразных потребностей собственной природы. Таким образом, «мір» после грехопадения людей сделался ареной действия и поводом к проявлению троякой похоти – «гордости», «похоти очей» (страсть к обладанию) и похоти плотской (чувственность) [2329]

.

Вот почему слово Божие, заповедуя христианам любовь к Богу и ближним, вместе с тем, не менее решительно и настойчиво внушает им «не любить міра и того, что в міре», утверждая полную, диаметральную противоположность между той и другой любовью [2330].

«Истинно слово, сказанное Господом, что человеку невозможно, вместе с приверженностью к міру, приобрести любовь к Богу, и нет возможности при общении с миром вступить в общение с Богом, и, вместе с попечением о міре, иметь попечение о Боге» [2331].

Ум, занятый мирскими делами, не может приблизиться к исследованию божественного [2332]

. Что возлюбил человек в настоящем міре, то и обременяет его мысль, как бы влечет и толкает вниз и не дает ей воспрянуть [2333]. Вот почему мы не можем достигнуть желаемого царствия, если прежде не решимся возненавидеть все, что привязывает сердце наше к міру (nisi prius dеcrеvеrimus odio pеrsеqui еa, quaе cor nostrum ad mundum alliciunt) [2334].

Поэтому–то подвижники стремились отрешиться от всякой любви к «міру», чтобы можно было непрестанно иметь в сердце божественную любовь [2335].